Первый практикум. Напиток бессмертия - Ина Воронина

задумчиво глядя на хижины.

— И сначала всё было хорошо. Он жевал крупинки, головная боль уходила, а на её место приходила радость, и он жевал крупинки снова. Он был счастлив. А потом он купил ещё. И ещё. А потом он продал коров и дом, чтобы купить ещё.

— Кошмар, — прошептала Даша.

— Кошмар начался чуть позже, — проговорил индиец. — Когда не стало ни дома, ни имущества, а крупинки закончились. Без крупинок приходила боль и тоска. Купец понял, что падает в бездну, но было уже поздно. Вся мука, прикрытая вуалью хул гил потекла вспять полноводной рекой. Купец был готов на всё, чтобы добыть ещё крупинок и хоть на время перестать тонуть и захлёбываться в своей тьме. У него была жена. И он продал жену. У него были дочери. И он продал дочерей.

— Родных дочерей? — просипел Саша.

— Да. Троих. Одной было всего семь лет. И он продал бы больше, если бы они были, — кивнул мужчина. — Даже обычные люди могут стать чудовищами, если уверены, что их за это не накажут. А этот человек тяжело болен. Он не думал о наказании. Он просто хотел ещё.

— Любимую жену и детей… — сдавленно проговорил Виктор.

— В нём не стало любви, чужеземец. Способность любить — это первое, что он потерял. К сожалению, эту потерю, самую страшную, люди не замечают. У тех, кто не может любить, нет совести. Они не знают чужих страданий.

Вопль снова сотряс воздух и затих.

— Он любит только свой яд. Он забыл о семье, пище, воде. Он забыл о жизни. Он уже был мёртв, хотя всё ещё ходил и дышал. А крупинки нужны были всё чаще и чаще. И когда в очередной раз мука стала невыносимой, купец пошёл к своему другу, торговцу из Кардуниаш, тому самому, и умолял дать крупинки. Купец был готов на всё. Предать, убить, продать своё тело для любых нужд.

Ольга вскинула руку к горлу, как будто её тошнило.

— Да. Купец предложил и это. Торговец ужаснулся вида друга и отказал. И тогда купец убил его. Ради горшочка с белыми крупинками. Он нашёл их, и когда стража вязала его руки, он пытался запихнуть побольше в рот и плакал от счастья. Наверное, он хотел умереть. Когда люди поняли, что купец не в себе, они привезли его сюда.

Тяжёлая тишина повисла на площадке.

— Вылечил головную боль… — протянул Агеев.

Мужчина покачал головой.

— Эти крупинки не лечат боль и грусть, они прячут её, откладывают на потом, а позднее всё воздаётся сторицей. Они копят агонию, делают её настолько огромной, что она перестаёт вмещаться в теле больного, выходит и пожирает всех вокруг.

Индиец посмотрел Агееву в глаза.

— Но можно же чем-то помочь? — осведомилась Маша.

— Вы не можете сделать ничего, — отрезал индиец. — Только одно — никогда не прикасайтесь к хул гил!

— Его вообще возможно вылечить? — глухо спросила Ольга.

— Таким, как прежде, он не будет уже никогда, что бы мы ни делали, — сказал мужчина. — Возможно, ему можно было бы помочь прекратить принимать хул гил, но он должен захотеть этого. Он должен сражаться с болезнью изо всех сил. Он же любит своё зелье так сильно, что готов драться за, а не против него. Сейчас мы можем только пытаться унять боль и надеяться, что он переживёт тяжёлый период.

— Он может не выжить? — спросил Вельский.

— Да, чужеземец. Если не захочет жить. Мы не можем никого заставить жить. А он не хочет существовать без своего яда.

— Но почему?! Он что, не понимает, что убивает себя? — вскричала Настя.

— Понимает. Не так страшна телесная мука, которую переживает зависимый. Его ужасает возможность прийти в себя и лицом к лицу столкнуться с тем, что натворил в опьянении. К тому же, он теперь просто не умеет жить. У него нет других устремлений, интересов и мыслей. Вся его жизнь в яде.

— Это ужасно! — глухо воскликнул Виктор.

— Да. И боюсь, это только первая песчинка в страшном обвале, который поразит наш мир, когда люди прознают про хул гил, — мрачно подвёл итог мужчина.

Наконец, к кричащему вбежали люди, послышалась возня, а потом всё стихло.

— Можете называть меня Кормилец. — Индиец оторвался от созерцания хижин и обвёл взглядом школьников. — Пойдёмте, выпьем ласси, расскажете мне свою историю. Что-то мне подсказывает, что она будет весьма увлекательной.

Мужчина кинул многозначительный взгляд на Ханумана, ничуть ему не удивившись, и важной походкой пошёл назад к дому. Компания проследовала за Кормильцем на крытый двор перед главным домом и по его приглашению расположилась на тростниковых циновках.

Как и в Шараньяпуре, им первым делом подали воду в глиняных крохотных стаканчиках. Ребята довольно ловко сумели выпить её, не касаясь губами сосудов. Угощение они принимали с опаской, но были приятно удивлены ласси — им оказался очень вкусный сладкий напиток из йогурта и фруктов. Бальзам на их наперчённые желудки.

— Итак, кто же вы такие? — начал Кормилец, когда все пригубили ласси.

— Меня, уважаемый Кормилец, зовут Виктор, а это — мои ученики, — Виктор не успел закончить, когда Кормилец перебил его.

— Вы — уже учитель? — спросил он крайне удивлённо и с некоторой иронией.

— Да, — Виктор почувствовал укол обиды и выпрямил спину.

— Хоррошшооооо, — протянул Кормилец и чуть улыбнулся в усы.

— Мы в очень затруднительном положении сейчас и совершенно не знаем, куда двигаться. Скажите, пожалуйста, а мудрец здесь? — взмолился Виктор.

— А вам так сильно нужен мудрец? — улыбнулся Кормилец.

— До зарезу! — кивнул Виктор.

— И зачем так срочно? — спросил Кормилец.

— Понимаете, мы совершенно мистическим образом пропали из дома и попали в другое время и другое место! В это почти невозможно поверить, но это правда! — затараторил Виктор. — У нас был урок, а потом свет пропал, а снаружи вместо школы вдруг джунгли и макаки! И нам бы обратно…

— К макакам? — уточнил Кормилец.

— Нет, в школу, — запнулся Виктор. — А мы совершенно не знаем, что нам делать! У меня двенадцать учеников, родители, наверное, с ума сходят: дети пропали, никаких вестей! А нам совершенно никак нельзя сейчас гулять по древней Индии — у нас контрольные на носу!

Виктор посмотрел на Кормильца в надежде, что тот сам поймёт, чего от него хотят. На лице Кормильца застыло несколько озадаченное выражение. Он обвёл взглядом всю компанию и резюмировал:

— То есть, вы из гуркулы в мгновение ока были чудесным образом перенесены в это время и место?

— Именно! — обрадовался Виктор.

— И вас волнуют контрольные? — Кормилец поднял бровь.

Виктор почувствовал, что ляпнул что-то не то, но тут же возобновил