Альбигойский Крест. На Тулузу! - Виктор Васильевич Бушмин

Усилия лекарей, старавшихся вернуть к жизни несчастное создание, от которого осталось только жалкое подобие человеческого тела, дали свои результаты: многие раны стали затягиваться, гнойники заживали, оставляя на теле розовые рубцы, но измученная и истерзанная душа девушки уже не могла оправиться после перенесенных страданий.

Сажания на кол, пытки, издевательства, глумление и насилия, которым подвергали тело Эрмессинды, исковеркали душу, прорезав на ней незаживающие раны, излечить которые был способен только Господь Бог. То, что она смогла сохранить крупицу разума и не погрузиться во мрак сумасшествия, была лишь ее вера в истинность и светлость катарской веры, ведшей ее сквозь мрак пыток и мучений.

Эрмессинда осторожно опустила ноги на каменные плиты пола, ощущая приятную прохладу камней ступнями. Левая нога девушки была вывихнута в районе бедра, доставляя мучения при каждом резком движении. Это не удручало, но, одновременно, злило и пугало ее. То, что она была обречена на повторные мучения, угнетало и терзало ее сердце. Культи не позволяли ей пойти на грех самоубийства, она не могла даже защитить себя. Ей оставалось только ждать и надеяться, что защитники смогут отбить нападение крестоносцев или, в крайнем случае, упросить кого-нибудь из воинов гарнизона прикончить ее ударом меча, ограждая от встречи с ужасными кровожадными насильниками.

За дверями комнаты раздавались крики воинов, шум бегущих ног и бряцанье оружия. В окна все явственнее и отчетливее влетали крики крестоносцев, осаждавших последний оплот катаров – несчастную старинную башню, основание которой построили еще древние римляне.

Эрмессинда тихонько открыла дверь и с осторожностью выглянула из-за нее. Шум схватки, перемежающийся мощными ударами в дверь, доносился снизу – враги уже приступили к последнему и яростному штурму. Раненая, с трудом волоча вывихнутую ногу, стала спускаться по узкой боковой лесенке вниз, надеясь незамеченной проскользнуть в тайный ход, ведший из башни к тыльной стене крепости, к едва заметной калитке – ее последней надежде на спасение…

Гарсия понял, что защитники башни не смогут долго сдерживать натиск крестоносцев – дверь уже трещала под мощными ударами балки, используемой в качестве тарана. Он рванулся вниз, пытаясь выскочить через потайную калитку, но вся лестница была заставлена какими-то сундуками, кожаными мешками и прочей поклажей, возле которых находились катарские гвардейцы, вооруженные до зубов и закованные в кольчуги и тяжелые шлемы. Полумрак подвала тускло освещался смолистыми факелами, отбрасывающими причудливые, тени на лица и фигуры воинов, придавая их решительным лицам зловещий вид.

Стражник быстро развернулся и побежал вверх по винтовой лестнице, надеясь спрятаться в одной из комнат башни. Страх, охвативший все его тело, гнал Гарсию, как перепуганное насмерть животное. Инстинкт самосохранения переборол все в его душе, загнав в отдаленные и потаенные уголки смелость, гордость, решимость. Ужас, словно гигантский, холодный и мерзкий удав, разливался кольцами, прошибал холодным потом дрожащее тело стражника, делая из воина трусливое, трясущееся и раздавленное существо, отрицал все человеческое, что было в нем.

На площадке третьего этажа он столкнулся с калекой, которая пыталась спуститься в подвал башни. Ужасное создание с одним глазом и гноящейся глазницей второго выбитого, что-то простонало, обращаясь к нему, и протянула с мольбой отрубленные культи рук. Гарсия вздрогнул и похолодел от ужаса. Он попятился, было, назад, но ужасное существо внезапно заговорило с ним:

– Сеньор, помогите, ради всего святого… – она протянуло свои обрубки, слагая их в умоляющем жесте, – спасите, или убейте! Я – высокородная Эрмессинда де Лорак… – Гарсия с облегчением выдохнул и с удивлением посмотрел на нее. Единственный уцелевший глаз Эрмессинды с мольбой смотрел на него. – Помогите, выведите меня отсюда! Дон Жильбер де Кастр и остальные знатные катарские вельможи озолотят вас!..

Гарсия смекнул, что эта уродливая калека может спасти его жизнь, послужив своеобразным ключом на пути к свободе и, возможно, богатству. Стражник быстро прикинул в уме, что если он сумеет выдать ее крестоносцам, то те, скорее всего, по достоинству оценят вклад простого стражника в деле поимки важной катарской персоны.

– Хорошо, сеньора, – произнес Гарсия не своим голосом. Он отвел глаза, боясь, что она сможет прочесть в них искру предательства, подлости, трусости и лицемерия. – Я отведу вас в боковую комнату башни… – Голос стражника вибрировал, срываясь на хрип и, порой, издавая визгливые нотки. – Комнатка совсем маленькая – каморка. Возможно, нам удастся пересидеть и спрятаться там…

– Да вознаградит вас Бог… – ответило искалеченное создание, опираясь культей на его руку, согнутую в локте. – Дон де Кастр отблагодарит вас…

«Ага! Держи карман шире, – усмехнулся в душе стражник. Он поддержал руку искалеченной девушки и решил, что выдаст ее крестоносцам и этим спасет свою жизнь. – Пока дождешься, а тут, на тебе, спасение само в руки пришло…»

Гарсия подвел Эрмессинду к едва заметной дверце, отодвинул засов и, резко развернувшись, толкнул ее в маленькую каморку и быстро закрыл дверь.

Оказавшись в кромешной темноте, Эрмессинда не сразу поняла, какую гадость задумал стражник, когда она постучала в дверь и услышала грубый и резкий ответ человека, на которого она по неосторожности, наивности и безысходности решила положиться, села на холодные и пыльные плиты комнаты и тихо заплакала.

В это время остатки катарской гвардии, расположившейся в подвальных помещениях башни, решили вырваться через потайной выход и унести сокровища и реликвии, хранившиеся в Сен-Феликс-де-Караман.

Пятьдесят вооруженных до зубов фанатиков осторожно открыли дверь, выходившую к лесу, росшему возле крепостной стены. Они не предполагали, что крестоносцам уже известен этот тайный выход, и напоролись на отряд Гуго де Арси, которому сенешаль приказал блокировать эту местность.

Едва передовая группа катарских гвардейцев, нагруженная тяжелыми мешками и сундуками, которые держали за ручки двое крепких воинов, показалась из дверей и вышла за стены, Гуго де Арси, повернувшись к своим воинам, приказал:

– Залп из арбалетов!

Крестоносцы накрыли противника дождем смертоносных арбалетных болтов, катары явно не ожидали такой неожиданной атаки, опешили и растерялись, потеряв около половины своих людей, ведь залп, произведенный практически в упор, просто косил воинов, пробивая их кольчуги навылет.

Гуго де Арси понял, что больше тянуть с нападением нельзя. Он приказал воинам отбросить арбалеты, ставшие теперь ненужными и атаковать растерявшегося противника, не позволяя тому снова отойти за стены города.

Крестоносцы выскочили из-за деревьев, росших возле крепостных стен и служивших им защитой, и бросились на катарскую гвардию, чтобы не допустить прорыва из горящего города.

Катарские гвардейцы – профессионалы и фанатики, на которых лежал груз ответственности по сохранению и спасению важных реликвий, казны и части сокровищ, свято чтимых их церковью, бережно собираемых и почитаемых