Здесь, под северной звездою...(книга 2) - Линна Вяйнё

В лоскуты платьица была еще завернута замусоленная детская книжка с картинками, и женщина смущенно и как бы, между прочим, сказала:

— Это так... ничего... но если есть дети... А мои-то теперь уже большие...

Элина стала было отказываться от лоскутьев, но чувство неловкости заразило и ее. Она побоялась обидеть женщину своим отказом.

— Конечно, материя хорошая... у нас, правда, только мальчики... но что-нибудь...

Обе были одинаково смущены. Одна боялась, как бы лоскутки не показались слишком ничтожными, а другая не смела показать, что они ей ни к чему.

Гости поели супу и собрались уходить. Но детей стало тошнить после сытной еды, а потом и мать почувствовала себя худо. Вернулись мальчики, которые были в новом доме, у бабушки с дедушкой. Широко раскрытыми глазами, не мигая, смотрели ребята, как корчились чужие дети.

Элина вышла из избы. За ригой раздавались удары топора: Аксели рубил на дрова поваленную недавно березу. Элина потупилась, не выдержав гневно-вопросительного взгляда мужа. Она стояла молча, заложив руки под передник, и ждала, пока он сделает передышку.

— Люди эти никуда не смогут пойти сегодня... Может, уложить их хотя бы на полу...

Топор с новой силой принялся рубить сучковатую березу:

— Вот как... Только лаза...рета нам тут не хватало...

— Да уж... я не... Но дети в таком состоянии...

— Шли бы в пасто...рат!.. Триста чертей!.. Может, на радостях-то... с победы на выборах... пустят переночевать!..

— А мы, скажут, не пустили.

— Пусть остаются... пусть приходят... все убогие... да увеч...ные...

Элина поняла это как согласие. Гости остались ночевать, так как дети в самом деле никуда не могли идти. Элина немного погодя еще напоила их молоком: их желудки принимали его, а сытного мясного супа не выдержали. Элина боялась вечера и прихода мужа, но он уже несколько поуспокоился и держался мирно. Гости сперва побаивались его, и Элина все время говорила, не переставая, стараясь своей необычайной разговорчивостью прикрыть невежливое молчание мужа. Женщина стала рассказывать о своей жизни, как будто ей хотелось объяснить, почему она с детьми пустилась в такой поход. Ее муж работал в городе на разных случайных работах, но часто ему приходилось сидеть без дела.

— А в очередях стоишь, стоишь, да ничего по законной цене не выстоишь... а у спекулянтов-то покупать не на что. С четырех утра становишься в очередь, чтобы к полудню хоть что-нибудь получить... Третьего дня закружилась голова, и я упала... Не выдержала...

Голос у нее задрожал. Спокойно начатый рассказ перешел в горькие рыдания:

— ...я о себе не говорю... Но когда дети голодают... А они пишут в своих газетах, что городские средства проматываются... Ничегошеньки нет... Последнюю простыню с постели променяла на еду... Все ушло, вплоть до будильника, обручальные кольца... старую мою нижнюю юбку отдала за три куриных яйца... целый месяц только размазней на воде питались...

Плач уже переходил в истерические рыдания. Жилы вздулись у нее на шее. Голос повысился до хриплого визга. Последние силы готовы были покинуть это содрогающееся тело. Ее трясло как в лихорадке.

— А сами еще привередничают, сливки выбирают получше... У них ни в чем нет недостатка... В четыре утра свиную тушу выносят из вагон-лазарета... сама видела... Но если уж мы помрем, то и они не должны пережить нас... Помирать, так всем вместе... Своими руками бы их душила, когтями бы на куски раздирала... Единственное, что они нам обещают,— это курсы домоводства... Потому как рабочие жены не умеют вести хозяйство, вот и живут в нужде... Поубивать их мало...

Силы оставили ее. Она горько, безутешно плакала. Вилхо и Ээро отошли в дальний угол, удивляясь поведению чужой женщины. Когда она немного пришла в себя, Аксели спросил ее самым приветливым тоном, на какой только был способен:

— Неужто вы от самого Тампере пешком?

— Нет, сначала мы поехали на поезде... Сколько было денег, отдала за билеты... Но я уж думала, только бы накормить детей...

Укладываясь спать, Элина шепотом говорила Аксели, что у нее сердце разрывается, глядя на этих людей, но он сказал тихо и твердо, почти не разжимая зубов:

— Жалостью делу не поможешь. Жалостью-то оделять готовы и буржуи... Благо, она, жалость-то, ничего не стоит...

Утром Элина еще покормила гостей. Аксели разрешил даже дать им немного ячменной муки. Для лоскутьев Элина придумала много применений, но слишком перестаралась и тем испортила все. Аксели перебил ее:

— Оставь, на что они тебе? Можно подумать, что без них дом развалится.

У нее задрожали губы, и она проговорила:

— Просто подумалось... что если и нашим детям... доведется так... У этих же лица совсем прозрачные... Ты разве не заметил?

Она пошла в амбар, насыпала в мешочек ячменной муки, потом, подумав, добавила еще черпачок. Принеся в дом мешочек, она взяла лоскутья, которые дала ей женщина, и снова пошла в амбар. Отрезав кусок от копченого бараньего окорока, она завернула его в лоскутья, боязливо оглядываясь на дверь, снова вернулась в дом и завязала в узелок еще и сыру. Узел она спрятала в сенях, в кладовочке, которая называлась у них «конторкой». Аксели все время был в избе, Элина вышла провожать гостей.

Торопясь и краснея от смущения, она совала женщине узел.

— Мне они куда уж... У нас ведь мальчики... Тут вам немножко... Идите...

Сердце готово было выскочить у нее из груди от страха, что вот-вот послышатся шаги Аксели. Проводив гостей, она успокоилась немного и, входя в избу, со вздохом сказала:

— Нешто всех голодных накормишь...

Потом, оставшись одна с ребятами, заплакала.

— Только бы вас бог пощадил... Чтобы никогда не пришлось идти по миру...

— Мы не заходили дальше Маттиной елки,— вырвалось несколько поспешно у Вилхо.

Ребятам, как когда-то их отцу, была указана та же запретная граница — Маттина елка, однако поспешное заверение Вилхо свидетельствовало лишь о том, что братья частенько нарушали этот запрет.

Книжку с картинками Элина оставила. По вечерам, закончив все дела, она читала ребятам при свете лучины. В книжке были красивые сказки. Особенно понравилась им сказка про бедную швею, у которой был один маленький сын и совсем нечего было есть. Больная мать была так слаба, что не могла ходить — она лежала в постели и плакала, но смелый, хороший мальчик решил набрать цветов, чтобы продать их и на вырученные деньги купить еду. Искал он, искал и не мог найти ни цветочка, но тут прилетели вороны и стали