Земля мертвых - Жан-Кристоф Гранже

– Можете ли вы назвать ваши интимные отношения… нормальными?

– Что вы называете «нормальными»?

Корсо реально подставлялся.

– О’кей. – Он резко прекратил разговор, в котором уже заметно увяз. – Приходите завтра по адресу: набережная Орфевр, дом тридцать шесть, чтобы зафиксировать ваши показания.

– У меня есть выбор?

– Нет.

– Ну прям как в телесериале!

Они уже уходили, когда Корсо передумал и указал на произведение, скрытое под тряпкой:

– И все-таки можно взглянуть?

С театрально преувеличенным недовольством Юнона вздохнула и поднялась с места, чтобы снять покров со своей работы.

Это была скульптура из гончарной глины, изображающая очень худую молодую женщину и отощавшего демона, слившихся в объятии. Они замерли в позе «69», однако стоя, что означало, что голова инкуба находилась внизу, он впился когтями в землю, а рылом уткнулся во влагалище девушки, которая, в свою очередь, с наслаждением сосала его член.

Совершенно очевидно, эта чудовищная скульптура была автопортретом.

40

– Мы движемся к провалу, – заявила Барби.

На Парижской окружной один за другим сменялись выезды в юго-западном направлении, удаляясь от плохих кварталов, чтобы попасть в Шестнадцатый округ. Как если бы они следовали за движением солнца, повторяя его траекторию и постепенно, как к зениту, приближаясь к сверканию больших денег, зелени и роскошных особняков Ла-Мюэт и Пасси.

– Если Диана Ватель предъявит алиби вроде этого, – продолжала она, – можно считать, что мы совершенно облажались, и надо начинать поиски подозреваемого в другом месте.

Корсо хранил молчание. Он все больше и больше убеждался: психологический профиль Собески не годится для убийцы-палача, который наверняка думал о том, чтобы «спасти» свои жертвы путем страдания и смерти. Собески же, напротив, был искателем наслаждений, совершенно аморальным типом, чуждым всякого понятия добра и зла, соединяющим в своей дешевой позе художника бунт искусства и цинизм человека, привыкшего жить вне общества. И все это с радостной вульгарностью.

– Ты меня слушаешь?

Корсо вздрогнул. Небо затягивали тучи, наползая одна на другую, подобно тектоническим наслоениям; уже слышались глухие потрескивания.

– Сперва проверим его алиби, – отрезал он. – А там посмотрим.

Когда они выехали на авеню Анри Мартена с посаженными в четыре ряда величественными деревьями, хлынул дождь. На листьях платанов и каштанов искрами засверкали капли, а ливень будто прошелся по улице серебряной кистью.

Направляясь к Диане Ватель, они снова оказались в квартале, где жил Матье Веран, мастер сибари. Разве что здания на авеню Анри Мартена не имели ничего общего с современными постройками на улице Доктора Бланша. Здесь все было солидным, классическим. Османовские фасады конца девятнадцатого века, подобно рострам морских судов, украшали атланты и кариатиды.

Полицейские припарковались и, втянув головы в плечи, выскочили из машины под ливень. Струи дождя яростно лупили по асфальту. Семья Ватель занимала особняк, скрывающийся под листвой вековых деревьев. Ограда. Домофон. Камера. Случалось, Корсо чувствовал себя курьером, доставляющим товары на дом. Они представились в домофон и услышали гнусавый голос, сильный азиатский акцент.

Щелкнула сталь замка, и ворота открылись. Они прошли в сад. Увитая диким виноградом вилла напоминала надежный сейф, которому искусственно постарались немного скруглить углы. Но от массивных стен, кованых решеток балконов, двойного остекления окон крепко попахивало большими деньгами. Все здесь было основательно, надежно, умиротворяюще. Корсо подумал, что ему хотелось бы жить с Тедди в подобном месте, защищенном от нищеты и жестокости мира.

Под козырьком на крыльце их ждала филиппинка, внешность которой полностью соответствовала ее работе: у нее было испуганное лицо человека, оторванного от родины. Полицейские последовали за ней мимо вереницы закрытых дверей и оказались в гостиной, обставленной наподобие комнаты в роскошном английском особняке: кожаные кресла, занавеси в цветочек, сверкающая деревянная обшивка стен. Диана Ватель встретила их, стоя со скрещенными на груди руками возле бюро в викторианском стиле из цельного красного дерева.

Полицейские представились. Диана поздоровалась с ними, не сдвинувшись с места, – ни улыбки, ни рукопожатия. Около пятидесяти, высокая – примерно метр семьдесят пять, узкий силуэт, постриженные каре золотисто-каштановые волосы, прекрасное лицо с удивленным выражением, которое еще подчеркивали морщинки и густые брови. Буржуазный стиль для выходных дней. Рубашка в едва заметную клетку, застиранные джинсы, балетки от Репетто… Типаж, который вызывает восхищение женщин, потому что это для них не только образец, но и абстракция, уже не представляющая реальной опасности.

Полицейские получили бонус: затянутого в черный костюм маленького человечка, сидящего с ноутбуком на коленях. Его можно было принять за секретаря суда или же за священника былых времен, одного из тех, кто посещал аристократические семейства, наслаждаясь обедами супруги и потягивая ликерчики супруга.

– Ксавье Наталь, мой адвокат, – пояснила хозяйка. – Я попросила его присутствовать.

Корсо заставил себя улыбнуться:

– Мадам, вы не под арестом и не на допросе, в адвокате нет необходимости.

– Мэтр Наталь просто зафиксирует все, что я скажу, мы все вместе прочтем документ, и перед уходом вы подпишете его.

Мир вверх ногами: тут их хозяйка составляет протокол допроса.

– Этот документ не будет обладать никакой законной силой, – терпеливо возразил Корсо. – Вам в любом случае придется прийти в полицию, чтобы подписать свои показания.

– Скажем, это будет хорошим началом. Я должна защитить себя.

– От кого?

– От ваших полицейских предположений. От вашей природной склонности искать, даже навязывать истину, которую вы установили еще до того, как допросили меня.

Корсо и Барби переглянулись: отличное начало.

– Хорошо, – сдался полицейский. – Приступим. Вы знаете, о чем пойдет речь?

– Да, догадываюсь.

Посетители уселись в кожаные кресла. Диана Ватель осталась стоять, опершись о бюро. Можно было подумать, она позирует для портрета Гейнсборо.

– Наше расследование касается убийства двух артисток…

– Я в курсе. Назовите интересующую вас дату. У меня мало времени.

– Ночь с пятницы первого на субботу второго июля. Что вы делали в этот вечер?

– Я провела его с Филиппом Собески. В девять часов вечера мы пошли ужинать в «Реле Плаза» на авеню Монтень, после чего около одиннадцати вернулись сюда.

– А потом?

– Вам нужен весь распорядок?