Три грани мизерикорда - Анна Волошина

Минут пятнадцать спустя Агата слегка развернулась в кресле, пристально посмотрела на друга и компаньона и осторожно положила узкую ладонь на его предплечье. Платина, по-прежнему не отрывая взгляда от обзорного стекла, сдавленно пробурчал:

– Не вздумай снимать моё настроение. Засыплемся.

– Даже и не собиралась, – негромко, успокаивающе проговорила девушка. – Но ты попробуй что-то сделать с ним сам. Потому что, если оно останется таким, как сейчас, на Дине нам ловить нечего.

Варфоломей стиснул кулаки, врезал левым по подлокотнику (на подлокотнике образовалась вмятина), медленно, со свистом выпустил воздух сквозь стиснутые зубы и уже гораздо спокойнее высказался:

– Старый параноик!

– Ты про Неда? – уточнила Агата, убирая руку и растекаясь в кресле. Безразличие, до краёв наполняющее позу и голос, никого не могло обмануть, да, кажется, и не имело такой цели.

– Про кого ж еще!

– Ты прав. Но в своем праведном негодовании ты не учитываешь один фактор. Даже два.

– Это какие же? – подозрительно поинтересовался пилот. У Кондового возникло стойкое ощущение, что не далее как через минуту выяснится, что он дурак.

– При всей своей параноидальности Нед знает местную кухню так, как никогда не узнаем ее мы. И, кроме того, ты, повторяю, прав: Молбери параноик. Но он – хорошенько заметь себе это, Платина – живой параноик. Всё ещё живой.

Мануэль Хо с самого утра пребывал в превосходном расположении духа. Его не испортило даже сообщение о том, что записанное на матрицу сознание имперского офицеришки продолжает сопротивляться всем предпринятым мерам воздействия.

Более того, так и не получилось выяснить, удалось ли ему несколько дней назад послать информпакет, и, если удалось – какой, куда и кому. Вот ведь упёртый стервец, откуда что берется! Как быстро сориентировался! И лазейку нащупать надо было суметь… теперь-то она закрыта, но сам факт!

Зато все остальные аспекты разнообразной деятельности подотчетного сектора были в полном порядке, а сознание… ничего, скоро он покончит с текучкой и лично займется этим вопросом.

И надо, кстати, загодя выгнать из лаборатории и прилегающих помещений посторонних, то есть – всех. Удовольствие не терпит суеты и чужого запаха, не говоря уж о присутствии. Господин Хо давно уже убедился в том, что лишь очень немногие разделяют его представления об удовольствии. А трясущиеся и пытающиеся это скрыть или, того хуже, притворяющиеся бывалыми идиоты… нет уж, нам такого не надо. Всех вон. А пока будет выветриваться запах, можно детально посмаковать предстоящее развлечение.

Правда, вот-вот должны прибыть курьер и «подарок», но это не те дела, ради которых стоит откладывать потеху. Курьер сегодня был таковым только по названию, никакой информации из третьего филиала не предвиделось. Казавшаяся простенькой проблема неожиданно продемонстрировала изрядное упрямство, и недотепы основательно завязли.

Что же касается «подарка», то, пожалуй, этого идиота Гарделя следует уволить. Всё, что в последнее время прибывало из «тройки», не выдерживало никакой критики. И ладно бы речь шла только о рабочих моментах. У всех случаются взлеты и падения, а творческий процесс (господин Хо искренне полагал, что его подразделение занято именно творчеством) на пинковой тяге не работает. Но вот качество «подарков»… неужели у него такие сложные вкусы, что им невозможно угодить? Другие директора филиалов как-то справляются…

Открывать вложенный файл не хотелось: наверняка опять прислали какую-то простушку, смотреть – только настроение себе портить. Однако уже почти принятое решение об увольнении Педро Гарделя требовало окончательного подтверждения, и господин Хо, брезгливо морщась, ткнул соответствующий сенсор. Ткнул – и почувствовал, как низ живота стягивается в тугой, сладко ноющий узел.

Ай да Гардель! Если девчонка хотя бы вполовину так хороша, как на снимке, увольнение отменяется. И все намеченные на сегодня дела – тоже. Эти красные волосы с золотыми змейками в них, делающие женщину похожей на мифическую Медузу… эти бесстыжие зелёные глазищи… эта хищная улыбка… а выбор украшений? Уж она-то не станет ни ломаться, ни кривиться, ни тем более визжать… к черту имперца, никуда он не денется. Кстати, если глаза – зеркало души, этой красотке вполне можно разрешить поучаствовать в предстоящей забаве. Такие бывают оч-чень изобретательны…

Господин Хо, однако, даже и не подумал ускорять решение текущих вопросов или как-то демонстрировать охватившее его нетерпение. Конечно, «пёсики» (охранники-синтеты, разумные ровно настолько, чтобы быть хорошими стражами) – не люди, и их мнение никого не интересует, но всё-таки… не пристало.

И когда ему доложили, что прошедшие проверку «подарок» и доставивший его курьер ожидают на первом этаже корпуса «А», преуспевающему руководителю и в голову не пришло поспешить. Нарочито замедляя шаг, он двинулся в сторону вестибюля, на ходу раздавая указания подчиненным. А то, что выполнение указаний с гарантией освобождало ему ближайшие несколько часов… ничего особенного. Хороший менеджер тем и отличается от плохого, что за него всё делают другие.

Однако стоило матовой стеклянной створке двери скользнуть перед ним в сторону, как выдержка изменила Мануэлю Хо. Девица была вовсе не так хороша, как на присланном Гарделем снимке. Она была лучше. Гораздо лучше. Одна только высокомерная покорность взгляда чего стоит! Какое, к чертям, увольнение?! Премию Гарделю, премию! Пол-оклада. Или даже целый. В зависимости от того, чего больше останется в этом взгляде через час – покорности или высокомерия. В любом случае «подарочек» стоил того, чтобы, переведя браслет в режим циркулярной связи, приказать не беспокоить ни при каких обстоятельствах.

Девчонка стояла у подножия ведущей на второй этаж лестницы – лифтам господин Хо не доверял и в его владениях таковых не было. Да и зачем строить что-то высокое? Свободной земли хватает, а портить пейзаж ни к чему.

Рядом с девицей переминался с ноги на ногу курьер в пилотской униформе и перчатках, редкая страхолюдина. И где только такого откопали? Для контраста, что ли, дабы подчеркивал и оттенял? Ну, Гардель!

А девица-то стоит, не двигается. Ни реверанса, ни поклона, ни даже улыбки… правильно, такой суета не к лицу, и она это понимает.

– Я буду называть тебя Джем[10], – веско проговорил господин Хо, приближаясь.

Женщина чуть склонила голову, не соглашаясь даже, а просто принимая информацию к сведению. Она медленно смещалась в сторону, таким образом, чтобы потолочные светильники сотворили из ее волос костер – или кубло змей. Теперь Мануэль Хо стоял спиной к лестнице. Охранники расположились тремя ступеньками выше. Красотка, похоже, заставляла их чувствовать себя неуютно. Почти так же, как владелец. Ну, не умница ли?

– А почему мальчик такой мрачный?

Хозяин острова позволил своему голосу стать игривым, и Джем улыбнулась: