Жребий брошен - Егор Александрович Токарев

лишь отбросив все противоречия, разрушающие нас изнутри, мы сможем победить! Сенат и граждане Республики! Патриции и плебс! Вместе, ведь мы одно целое, ведь мы и есть Республика! И только так, мы сможем защитить нашу мечту!

Зал взорвался овациями, хлопали даже политические противника Коллиуса. Сенатор Орил несколько раз ударил своими пухлыми ладонями друг о друга и что-то зашептал своему новому помощнику – сенатору, только недавно занявшему эту должность. Когда овации улеглись, Орил поднял руку, требуя слово.

– Достопочтенный Сенатор Орил, прошу вас.

Тучный участник заседания поднялся со своего места:

– Сенатор Коллиус, я безмерно вдохновлен вашей речью, – начал он. – Но насколько все мы помним, в прошлом уже были попытки передать часть властных полномочий простому народу, и все это закончилась политическим кризисом, чуть не переросшим в гражданскую войну. Откуда вы знаете, что в этот раз все будет по-другому?

– Я ждал этого вопроса, сенатор Орил. Полагаю, вы имеете ввиду Дело Синекха, произошедшее в 623 году. Но насколько мы все знаем, эта попытка обуславливалась не желанием принести процветание Республике, а лишь стремлением создать видимость деятельности, чтобы и дальше преследовать свои личные корыстные интересы. По факту, простым гражданам не предоставлялось никаких прав, была лишь иллюзия власти, не подкрепленная реальными полномочиями. Также, насколько я помню, ответственные за это сенаторы предстали перед судом Ареопага, где и были приговорены к пожизненному остракизму. Но были и удачные попытки: выступление плебеев в 301, после которого им разрешили собирать Плебейские Комисси в Магистрате и «Обличение Трацита Цитисом» в 404 после которого была проведена перепись имущества плебеев для проведения честного воинского призыва в легионы и учреждена должность второго цензора из числа плебса. Все это является примером того, к чему стремился, и как Алхей видел Республику: «Лучшие из граждан управляют ими для их же блага», но сейчас, «лучшие» означает не принадлежность к благородному сословию, а личные заслуги и поддержка народа, – парировал Флавий.

На протяжении всей речи Орил кивал головой, как бы соглашаясь со всем сказанным. Он оглядел собравшихся в зале пристальным взглядом и сказал:

– Вы совершенно правы, достопочтенный Сенатор Коллиус.

Флавий сошел с трибуны и вернулся на свое место рядом с Юнием.

– Ну как прошло, не перегнул палку с Астийским королем?

– В самый раз. Всем понравилось, думаю, всё получится.

Снова встал сенатор Квилий:

– И так, достопочтенные сенаторы, вам было дано десять дней на обдумывания своего голоса и сейчас, те из вас кто за то, чтобы четверть собрания Сената выбиралось из числа достойных представителей плебса, пусть поднимут свою правую руку вверх.

Сенаторы зашевелились, заговорили. Примерно шестьдесят подняли руки. Еще несколько подняли, другие опустили, снова подняли. Каждый смотрел на соседа и на других сенаторов. Еще десяток рук поднялись вверх, а два десятка опустились.

– Что-то не так, – пробормотал Юний.

Сенатор Орил сидел на своем месте, опустив толстые руки на колени, его пристальный взгляд скользил по залу. Он не выражал ни гнева, ни раздражения, скорее настойчивое напоминание.

– Достопочтенные сенаторы, – Квилий вскочил со своего места. – Прошу вас соблюдать порядок! Сделайте ваш мудрый и обдуманный выбор!

– Да, сенаторы, обдумайте свой выбор хорошо, ибо от него зависят судьбы многих граждан Республики, – добавил Орил со своего места.

Руки продолжали опускаться, и через минуту вверх были подняты лишь чуть больше десятка, они напоминали одинокие мачты кораблей посреди моря. Практически все располагались в непосредственной близости от Флавия и Септима.

– Что же это такое… – Юний смотрел на затихший зал, сенаторы старались не встречаться с ним взглядом.

– По итогам голосования предложение сенатора Коллиуса отклонено. И так как это было единственной повесткой дня, собрание окончено. Благодарю всех вас, достопочтенные сенаторы, за работу, – сенатор Квилий закончил говорить, и все потянулись к выходу.

Уже на улице к разгоряченному Септиму подошел Флавий.

– Трусы, алчные лицемеры! Что он им предложил, какие богатства посулил, что заставило их отречься от обещаний и проголосовать против? – негодовал Юний.

– Успокойся, – Флавий положил руку ему на плечо. – Мы недооценили Орила. Без сомнения, все это его рук дело. Но ничего. Представим наше предложение через пол года и используем это время с умом. Подготовим ему достойный ответ. Но ты знаешь, мне кажется, мы заставили его поволноваться, теперь ему придется с нами считаться, и это тоже успех – заставить похрюкать такого матерого борова!

– Да, это точно, – Септим рассмеялся.

– Ты знаешь, бери с собой Юлию и приходи сегодня вечером ко мне на ужин. Поболтаем за кубком вина, а в это время Юлия с Августиной тоже посплетничают о своем. К тому же, говорю по секрету, но моя дочка просто без ума от тебя и твоих историй. Она постоянно спрашивает: «Когда дядя Септим уже вернется с войны, с новыми рассказами о героях и битвах?» Порой мне кажется, что в один момент она уйдет к тебе в легион, – улыбнулся Флавий.

– Как же я могу отказаться от такого предложения, – улыбнулся Септим в ответ. – Конечно, мы с Юлией придем.

– Вот и замечательно. До вечера, дружище, – Флавий пожал предплечье Юния и затерялся в потоке людей на Главном Форуме.

Тот вечер был последним, когда он видел Флавия. Через неделю после заседания Сената Юния отослали на север вести бесконечную, как все говорили, войну с варварами. Септим попрощался с любимой Юлией, он еще не догадывался, что навсегда, и подчинился воле Сената.

Вскоре десятый легион потерпел сокрушительное поражение в Вечном Лесу, а его командир Луций Марий – один из их главных сторонников среди легатов, погиб от ран.

Через полгода на северную границу дошли известия о том, что сенатор Флавий Коллиус скончался от почечных колик, а его жена Августина и семилетняя дочка эмигрировали далеко на запад, ходили слухи, что теперь они живут на берегу Черного Океана в Рейском Союзе…

«ЛОЖЬ! ВСё ДО ПОСЛЕДНЕГО СЛОВА – ЛОЖЬ!»

Через доверенных лиц в столице, Юний узнал о загадочной гибели еще нескольких сенаторов, поддержавших предложение Флавия. Септим использовал всё свое влияние, чтобы разыскать семью друга, но его старания не увенчались успехом. Они сгинули, по всей видимости, безвозвратно. Юний знал лишь одно – его друг был убит, убит группировкой сенаторов во главе с Орилом, на тот момент практически узурпировавшей власть в Республике. Рано или поздно их алчность и эгоизм приведут государство к краху. Он не мог позволить им сделать это. Не мог позволить кучке продажных, лживых сенаторов погубить мечту, за которую умер его друг.

В скорости после этого жена Септима – милая Юлия умерла во время эпидемии красной