Еврейский вопрос Ленину - Йоханан Петровский-Штерн

Подобной точки зрения придерживался и Александр Солженицын. В своей широко известной (и глубоко не понятой) книге «Двести лет вместе» он излагает историю русско-еврейских отношений. Солженицын подробно воспроизводит лживые, безосновательные и ультраконсервативные представления о евреях, которые были до него выработаны Меньшиковым, Диким и Шульгиным. «Двести лет вместе», как и «Красное колесо», следует читать не как историческое, но как цельное художественное повествование об антигероях, которые вместе с русскими левыми разрушают старую добрую Россию. Солженицын вторит Шульгину, однако несколько «сластит пилюлю», дополняя инвективы своего предшественника собственными глубокомысленными наблюдениями над этнонациональной историей России. При этом он так удачно дурачит читателя, что даже самые непредвзятые его критики не преминули похвалить его за объективность.

Солженицын согласен с тем, что Ленин — метис, в котором соединилась шведская, немецкая, калмыцкая, чувашская и еврейская кровь (русская отсутствует в этом списке, и не без причины). Духовно Ленин чужд России, но мы, русские, утверждает Солженицын, не должны его отвергать.[210] Несмотря на это смешение кровей, заявляет автор, Ленина следует включать в русскую историю как враждебного русским чужака и наряду со всеми другими враждебными чужаками, евреями, которых также негуманно вычеркивать из анналов. По сравнению с Меньшиковым и Кожиновым, Солженицын подходит к русской революции с весьма умеренных позиций. О чем они заявляют открыто, он рассыпает намеками. Но имеет смысл задаться вопросом, отличается ли чем-нибудь его кажущийся умеренным подход от их откровенно расистского.

Кожинов и Солженицын слишком сложны для массового читателя, нуждающегося в менее изысканных ответах. Такие ответы мы найдем у Акима Арутюнова, технократа, не гуманитария, не отягощенного знаниями отечественной истории и лишенного профессиональных предрассудков. Арутюнов составил двухтомную биографию Ленина. Именно «составил», поскольку для своего сочинения Арутюнов беззастенчиво позаимствовал сведения из нескольких десятков научных публикаций о родословной Ленина (вместе со ссылками на архивные источники, которых сам никогда в жизни не видел) и щедро пересыпал краденые сведения собственными расистскими интерпретациями.

Отец Ленина у Арутюнова — настоящий русский человек. Илья Ульянов, бескорыстный народник, занят у него исключительно заботами о просвещении русских людей. Самоотверженный энтузиаст, он полностью отдавался своему призванию и потому мало посвящал времени собственной семье. В то же время еврейская мама Ленина унаследовала наихудшие иудейские черты Мошко Бланка. Пока ее муж инспектировал народные школы и ездил по губернии, воспитание детей полностью лежало на ней. Именно под ее разлагающим влиянием дети Ульяновых выросли революционерами, террористами, цареубийцами, мятежниками и антихристами.[211]

Особую популярность эта концепция получила благодаря Олегу Платонову, плодотворному графоману из среды русских ультраправых. Будучи автором нескольких десятков книг по русской истории, построенных по одной и той же схеме, восходящей к «Протоколам сионских мудрецов», он широко пользуется в своих писаниях фальшивыми документами, лживыми атрибуциями и несуществующими источниками. Вольно списывая у своих наставников, от Бутми до Кожинова, он даже не упоминает об их значительном вкладе в становление прикладного антисемитизма. В первое десятилетие XXI в. его книги ориентировались на широкого читателя: они выходили в ярких обложках, отличались крупным шрифтом и большим расстоянием между строками. Русская православная церковь поручила Олегу Платонову составить Энциклопедический словарь русской цивилизации (разумеется, предварительно исключив всех инородцев) и наградила его за выдающийся труд.

Любую историческую тему Олег Платонов превращает в столкновение и борьбу евреев с русскими. Все, что не вписывается в эту борьбу, он упускает, дескать, это не русская история. По Платонову, первая российская Дума была созвана благодаря иудео-масонскому вмешательству. Еврейский капитал создал предпосылки для революции в России. Все европейские правительства в начале XX в. (включая российское) были сплошь еврейскими, все революционеры — евреями, да и сама революция была еврейской. Не только «Протоколы сионских мудрецов», но также и все литературные источники, которыми вдохновлялись фальсификаторы «Протоколов», в том числе «Диалог в аду между Макиавелли и Монтескье» Мориса Жоли, были созданы евреями. Ленин и Троцкий воплощали еврейский интернационал, а Сталин и Молотов — русскую государственность.[212] Олег Платонов смело предлагает забыть об эвфемизмах: посткоммунистическая Россия переживает национальное возрождение, ложные понятия отвергнуты и открытая схватка православной Руси с заговорщиками-Бланками вышла на апокалиптическую прямую.

Несомненно, Кожинов тоньше и глубже, чем Солоухин, Солженицын осторожнее Дикого, и все они вместе более глубоко мыслят (и лучше пишут), чем Меньшиков и Олег Платонов. Но все они в унисон отвергают социоэкономические понятия и предпочитают националистические. Все они представляют русскую революцию делом еврейских рук. Все они говорят «еврей», а подразумевают «инородец» и пользуются эпитетом «еврейский» чтобы сказать «лживый» и «дьявольский». «Русское еврейство» для них оксюморон. Какую бы роль ни играли евреи в русской истории, они к ней не имеют отношения. А если все-таки имеют, то исключительно как враги русского народа и чужаки на русской почве, чуждые русскому духу.

Так что не важно, был ли Ленин евреем: евреями были большевики, а Ленин — их отцом-наставником. Ультраправым Ленин понадобился только для того, чтобы перечеркнуть вклад евреев в русскую историю и культуру. Они изобрели еврейского Ленина, чтобы отделить великие исторические достижения России от Ленина и большевиков. Все эти ультраправые публицисты заявляют, что с осуждением относятся к физическому насилию по отношению к евреям: возможно, только в этом вопросе их читатели и поклонники из посткоммунистических ультраправых движений с ними не вполне соглашались.[213]