Убить одним словом - Марк Лоуренс

– Почему? – В ее взгляде не читалось ничего, кроме подозрительности. – Это ведь он хотел, чтобы ты так сделал.

Я достал один из обручей.

– Мистер Арно погиб. Я не могу его вернуть. И никто не может. Димус пожертвовал жизнью, чтобы Раст не лишил тебя твоей. И Раст мертв. И это хорошо. Я не могу об этом сожалеть. Поэтому, если я не сделаю того, о чем меня просил Димус… Если я не сделаю последнее, о чем я сам себя попросил… тогда это все было напрасно. – Я глубоко вдохнул. Если все это произошло не так, как помнил Димус, то я не Димус. Если я не Димус, то мое исцеление от лейкемии уже не гарантировалось и становилось статистически маловероятным. Если бы я сказал об этом Миа, то я оказал бы на нее сильное давление. Она была во власти спасти меня, но просить ее об этом было мне не под силу.

– Я так понимаю, что если я не сотру эти две недели из своей памяти, как это сделал он, то тогда вообще все было напрасно. Тогда ты все равно можешь пострадать спустя много лет от этого несчастного случая, а я упущу шанс помочь той, ради спасения которой я отдал жизнь.

– Я не просила…

– Я знаю.

– Я не хочу, чтобы ты возвращался в прошлое и делал это.

– Я тоже не хочу. И если я правильно понимаю, мне и не надо будет. Мы запишем твои воспоминания и используем их, чтобы восстановить твою память, если с тобой действительно произойдет что-то страшное. И кто тогда заставит меня вернуться?

– Хорошо. Не возвращайся. Не становись им. Никогда.

– Я и не стану, – сказал я, хотя это было неправдой. Если бы я не вернулся, то как бы сработали воспоминания? Как вообще все это сработает? Тем не менее я не хотел возвращаться. Я не собирался возвращаться. Нужно кого-то любить до безумия, чтобы сделать это.

– Обещаешь? – Она посмотрела мне в глаза с серьезным видом.

– У меня нет намерения возвращаться затем, чтобы Раст насадил меня на мачете, – сказал я. – И я не пытаюсь заставить тебя испытать чувство вины из-за всего этого. Если ты используешь ободок, чтобы стереть воспоминания о последних двух неделях, то вообще никто не будет знать о том, что в действительности произошло в этой лаборатории. И я думаю, что Димус был прав, когда сказал, что это хорошо.

– Получается, ты знаешь, как пользоваться этим устройством? – Она с любопытством посмотрела на ободок и на мгновение стала такой, какой была раньше, той Миа, которая раздумывала за столом «Подземелий и драконов», как обойти одну из смертельных ловушек Элтона.

– Знаю. – Я уже установил в него украденный чип и прочитал инструкцию. – И я написал для себя записку, чтобы разобраться в том, что происходит. Мне только нужно, чтобы ты заставила меня прочитать ее и не дала мне психануть. Потому что, как я понимаю, для меня это будет прыжок вперед во времени от моего самого недавнего воспоминания до текущего момента. И я могу несколько удивиться тому, что окажусь внезапно здесь, рядом с тобой на скамейке.

Миа сдержала улыбку.

– Какой период ты установишь?

– Я прицеливаюсь на момент сразу после того, как я вырубил Девиса у тебя на пороге квартиры и мы прогнали его. Тогда это будет совпадать с тем, когда закончились воспоминания Димуса.

– Ты сотрешь множество хороших моментов, как, впрочем, и плохих, – сказала Миа.

– Это да. – Я встретился с ней взглядом. – Мне придется снова учиться танцевать, – сказал я, но думал о ее поцелуях. Мне будет не хватать этого воспоминания. С другой стороны, мне не придется быть свидетелем собственной смерти, а Димус не сможет войти в то здание, зная, чем все завершится. И так должно быть тяжело знать, что ты скоро умрешь. Но сделать это в соответствии со сценарием… Подставиться под удар, понимая, что он фатальный… Это было слишком, чтобы просить об этом кого-то. В том числе самого себя.

Я надел ободок и почувствовал себя весьма неловко, хотя, не считая пожилой женщины, выгуливавшей собаку где-то вдали, вокруг никого не было. В одной руке я держал карманный калькулятор, который был подключен к ободку с помощью кабеля. В другой руке у меня были записки, которые я написал для себя самого. Там были описаны в общих чертах события, которые произошли с тех пор, как Димус подобрал нас на своей «BMW» во дворе «Миллер-блокс». Достаточно, чтобы заполнить пробелы, но с опущением подробностей. В конце было строгое указание не задавать слишком много вопросов и вообще не развивать эту тему. Мне еще надо было изобрести путешествия во времени. Не говоря уж о самих ободках.

– Слушай. Я сделал для тебя то же самое. Ты можешь выбрать, на какую дату хочешь отмотать. Просто введи дату на калькуляторе и нажми знак равенства. – Я показал ей дисплей моего калькулятора, а затем достал второй ободок. – Я и для тебя тоже написал инструкции, хотя последнюю страницу ты должна написать сама, чтобы поверить им.

Миа взяла блокнот и ручку, которые я ей протянул. Она подышала на руки и начала писать.

– Это похоже на заполнение листа персонажа. Знаешь, для «Подземелий и драконов». Я могу написать тут что угодно. Даже создать новую Миа.

– Мне весьма по душе предыдущая версия, – сказал я.

Она бросила на меня взгляд и улыбнулась, как в былые времена.

– Это забавно, но это все равно как кнопка стирания пленки. Если мы оба это сделаем, то все, что мы друг другу скажем сейчас, уйдет навсегда. Никто из нас даже не вспомнит, что мы что-то сказали, не говоря уже о том, что именно.

Миа нахмурилась:

– Это все-таки печально. Все равно что писать на песке между двумя волнами… Хотя я чувствую себя храбрее по отношению к тому, что я могу сказать сейчас. Но и… печальнее. Будет ли это вообще иметь значение, если мы оба это забудем?

– Может, и нет. – Я занес палец над кнопкой «=». – Но я все равно хочу это сказать.

Миа подняла глаза от своей записки:

– Ну давай.

Я чувствовал себя глупо. Даже сейчас слова спотыкались в пересохшем рту, наступая друг другу на пятки.

– Я не знаю, что такое любовь, Миа. Я думаю, что это что-то, что я только начал узнавать. Хотя я знаю, как она начинается. – В этот момент мы оба улыбнулись. – Похоже на то, что она растет и меняется и меняет тебя заодно. Надеюсь, что к лучшему. Я… не знаю, как это лучше выразить…

– Это самая романтическая, подлежащая немедленному забвению вещь, которую мне кто-либо когда-либо говорил. – Миа поставила подпись под последней строчкой своей записки.

– Хе-хе. – Я почувствовал, что у меня горят щеки. – Ну что ж, вот я и забываю мою половину.

Я нажал кнопку.

– Ты в порядке. Все хорошо, Ник, просто сиди смирно.

– Миа?

– Да, я Миа. Ты же помнишь меня, да?

– Я помню тебя. – Все вокруг выглядело размыто, и я пытался проморгаться. Голова болела, в ушах звенело, а во рту было подозрительно сладко.