Сейчас и навечно - Эмма Скотт

– Это было три года назад, Ваша честь? – переспросил Джексон, не сводя с меня взгляда. В конце концов, он встал и повернулся к суду: – Разве мы наказываем людей всю оставшуюся жизнь за ошибки многолетней давности?

Мистер Голлуэй безмятежно улыбнулся.

– Мы хотели убедиться, что суд располагает всей информацией, прежде чем будет вынесено решение. В свете этих откровений мы считаем, что скорейшее решение этого вопроса в интересах ребенка.

Судья Чен, поджав губы, посмотрел на меня.

– Согласен. Слушание будет возобновлено в следующий четверг, чтобы зачитать результаты ДНК-теста и определить дальнейшую опеку над Оливией Эббот. Слушание откладывается.

Элис и Джеральд победили, но они оба выглядели озабоченными, когда смотрели в мою сторону. Я в оцепенении уставился на них в ответ. Когда судья вышел из комнаты, Джексону пришлось поднимать меня на ноги.

Я ослабил галстук, но чувство удушения не прошло.

– Ты не знал о Дарлин? – поинтересовался Джексон.

– Понятия не имел, – ответил я. – Она говорила, что хочет мне что-то рассказать.

Я схватился за руку своего друга, когда понимание происходящего ударило меня в грудь, чуть не свалив с ног.

– Господи, Джекс. Что теперь делать? Это конец, не так ли?

– Не думай так, – попросил он, хотя его оптимистический настрой практически исчез. – Эбботы подготовились, я сам позволил им это, но все, что касается Елены и Дарлин – полная чушь. Они бросаются любыми фактами, авось что-то да подойдет.

– Это не кажется чушью, – проговорил я.

Честно говоря, я вообще ничего не чувствовал. Оцепенение. Как и в тот день, когда копы сообщили, что моя мама погибла. Я радовался, что ничего не чувствовал в данный момент, иначе эмоции раздавили бы меня.

– Надо разобраться с тестом, – сказал Джексон, выходя из зала. – Но это еще не конец. У тебя есть права. Молли оставила ее с тобой, значит, хотела, чтобы ты был отцом Оливии. Мы что-нибудь придумаем. Докажем, как хорошо ты заботился об Оливии, приведем свидетелей…

Джексон продолжал говорить, пока мы выходили наружу, в обволакивающую летнюю духоту. Яркое солнце затянуло дымкой, а над головой нависли плотные грозовые тучи, окрасившие небо в темно-серый. Весь мой мир рухнул и окрасился в серый, будто все краски исчезли и ничего больше не осталось.

– Дали-ин! – Оливия пинала ножкой поднос, стоявший перед ней.

– Все, сладкий горошек? – Я вытерла ее рот от клубничного пюре, а затем легонько щелкнула по носу, от чего она звонко рассмеялась. – Хочешь вниз?

– Вниз, – согласилась она. – Куики.

– Святая дева Мария. Ты с ума сходишь по кубикам, да?

Я убрала поднос и спустила Оливию на пол. Она тут же направилась своими детскими шажками к горе кубиков с цифрами и буквами по бокам и начала строить из них башни.

Я наблюдала за ней некоторое время, пока улыбка не погасла, а сердце не кольнуло от боли. Что происходило на слушании? Уверена, что судья не забрал бы просто так ребенка от заботливого отца просто потому, что у бабушки с дедушкой были деньги. Должно же существовать какое-то правило или закон, защищающий Сойера.

– Оно есть, и Джексон точно знает о нем, – прошептала я.

Но беспокойство буквально текло по венам и никак не желало уходить. Я села на пол к Ливви, где мы немного поиграли в кубики, после чего я почитала ей сказку. Спустя некоторое время, когда малышка начала зевать и тереть глаза, я уложила ее спать в маленькой комнатке, оставив дверь приоткрытой.

Дом наполнился тишиной. Ожиданием. Где-то вдалеке зловеще прогремел гром. Словно нечто ужасное надвигалось на горизонте.

– Ох, прекрати. Это всего лишь погода.

Я начала ходить по квартире, встряхивая и растирая руки, затекшие после вчерашней смены в спа. Я больше не могла позволять себе пропускать работу, несмотря на то, что была рада взять выходной, чтобы помочь Сойеру. Конечно, присматривать за Оливией не то же самое, что и быть с ним, но забота о ней заставляла меня чувствовать себя прекрасно.

«Может, когда будет все сказано и сделано, мы втроем…»

Я быстро затолкала мысль подальше. Судя по моему опыту, привыкнуть к чему-то и пытаться это удержать – самый верный способ потерять это.

Я бродила по гостиной Сойера, рассматривая его дипломы и награды, рабочий стол, заваленный учебными материалами, над которыми он так усердно трудился. Я скучала по нему, хотя он еще никуда не ушел от меня.

«А ты все еще должна рассказать ему…»

– Мне следовало рассказать ему все с самого начала, – пробормотала я, перебирая в руках его ручку, которая лежала на стопке тетрадей.

Но если бы я сказала ему, возможно, между нами ничего и не было бы. Ведь лучше синица в руках, чем журавль в небе?

Я явственно видела, как Макс закатывает глаза на это.

– Знаю-знаю, мне нужно работать над своей честностью и ответственностью. И тому подобное, – прошептала я самой себе.

Плюхнувшись на диван, я достала телефон, чтобы сделать звонок, который откладывала вот уже несколько дней. Открыла список контактов и пролистала до буквы «Д».

Дом.

Сделав глубокий вдох, нажала «Вызов».

Мама ответила на втором гудке:

– Дом Монтгомери, Джина слушает. – Ох уж этот ее ярко выраженный королевский акцент «Джина-а слуша-ает».

– Привет, мам, это я.

– Привет, детка, что случилось? Все в порядке?

Я вздрогнула от такого приветствия.

– Все хорошо, на самом деле. Карла сказала тебе, что я получила место в танцевальной труппе? Я даже не рассчитывала, честно говоря, просто решила попробовать, и меня взяли.

– Да, она не упоминала, но это же чудесно, милая. А как работа в спа? Все еще работаешь там? Тебе нужны деньги?

– Что? Нет, у меня все хорошо.

– Держишь носик чистым?

– Да.

– Умничка.

– Слушай, ма, – начала я с таким же акцентом, как у нее. – Танцевальное шоу не самое величайшее событие в жизни. Особенно не в самом популярном театре города, но они дали мне сольную партию, и я бы хотела, чтобы вы это увидели.

– Я не знаю, Дар, – ответила мама. – Проделать такой большой путь ради шоу, которое длится сколько? Час?

«Тридцать минут. Да, она права. Глупая идея».

Но моя настойчивость и раньше приносила плоды, а услышав мамин голос, поняла, как сильно я все-таки соскучилась по своей семье.