Викинг. Страсти по Владимиру Святому - Наталья Архипова

Поселил у Алохии, чтобы еще сильней унизить, но она склонила первую жену на свою сторону и помогла той встать на ноги. Он надеялся, что Алохия унизит полочанку, причинит той боль, как умеют только женщины, но они стали сестрами…

Чего только не делал! Но Рогнеда сама остригла волосы, как у рабыни, а голову не склонила. Владимир любил и ненавидел эту женщину. Не мог без нее, тосковал, в каждой взятой на ложе красавице видел дочь Рогволода, а стоило увидеть ее саму, делал все, чтобы сломать, заставить склонить гордую голову. Рогнеда опускала, но именно опускала, а не склоняла. И как гибкая былина после урагана, выпрямлялась снова.

И вот теперь это…

Если бы сейчас Рогнеда согласилась креститься, он выбрал бы ее и обвенчался. Даже то, что отправил в Царьград боярина с необычным наказом, не помешало, сговор не женитьба, тем более императоры что-то не торопились. Между Рогнедой и всеми другими женщинами Владимир выбрал бы ее – непокорную и самую любимую женщину на свете. Но полочанка категорически отказалась менять веру сама и запретила это делать детям.

Владимир скрипел зубами: впервые Рогнеда доказала, что глупа, куда глупей, чем он думал! Ему была нужна эта вера, нужен один бог, а не десяток! Нужны послушные священники, а не строптивые волхвы, у каждого племени свои.

А она уперлась, словно чем-то обязана этим истуканам. Словно они защитили ее тогда в Полоцке, защитили ее родных или соплеменников. Где были волхвы, где были боги, которым поклонялись полочане, когда Владимир насиловал княжну? Нет, они не защитили.

Боги вообще позволяют сильным людям все, Рагнар был прав, когда твердил это.

Князь решил, что обойдется без глупой женщины, упертой и строптивой не в меру. Пусть поживет в глуши, ведь он распорядился поставить им с сыном терем далеко от Полоцка. Если умна – попросится обратно. Дочери Владимира не интересовали, а вот старший сын Рогнеды волновал. Поднявший на отца меч княжич был очень похож на самого Владимира.

Вдруг вспомнилось, как он сам не раз мечтал расправиться с отцом, особенно когда тот отправил его в далекий Новгород, а Ярополк смеялся, что на съедение диким медведям. Новгород оказался большим и богатым, и медведей на улицах не было.

Что ждет его сына? Чего он сам может ожидать от сыновей?

Князь вдруг содрогнулся при мысли, что ни один из сыновей не надежен. Даже маленькие, они волчата.

Вышеслава в Новгороде Алохия воспитала так, что и Добрыня, пожалуй, переломить теперь не сумеет. Изяслав на отца меч поднял. Святополк и вовсе чужой, это Ярополково семя, как бы Владимир ни внушал всем, что сам породил мальчика. Остальные либо совсем малы, либо чем-то нехороши.

Разве что совсем маленькие Борис и Глеб… Они еще ничего не понимают, и их мать христианка, с ней не нужно спорить. Вот кого он сможет воспитать как своих сыновей, вложить в них свои мысли, свою душу. И не доверит никакой жене, сам, все сам…

А жены… их было немало, и еще будут.

Или нет, ведь он уже христианин, а христиане не имеют много жен.

Это даже понравилось. Хорошо, что Рогнеда уехала, Владимир вдруг почувствовал, что обрел свободу. Да, он сможет жениться так, как захочет, например… например, на византийской царевне! А почему бы и нет? Разве он не князь, разве не вправе выбрать себе жену сообразно своему положению?

Вот чего не понимала (куда ей!) Рогнеда – став христианином, он стал равным многим правителям Европы, равным даже заносчивым византийским императорам. Конечно, Русь меньше Восточной Римской империи, но ведь многие государства меньше ее. Чем польский король Болеслав, тесть Святополка, лучше?

Конечно, ему, киевскому князю Владимиру Святославичу, недостает только высокородной супруги. И он получит византийскую принцессу! Какую – не важно, при дворе всегда есть незамужняя родственница. Интересно, каковы дочери у императора Василия.

Да, ради этого стоило креститься!

Мысль о скорой женитьбе на близкой родственнице, например, дочери византийского императора, так понравилась Владимиру, что он и думать забыл о Рогнеде и остальных женах. Породниться с императорской фамилией, что может быть важней!

Отъезд строптивой княгини, вернее, теперь уже бывшей княгини, больше не казался катастрофой, как и попытка маленького сына поднять оружие против отца. Изяслав просто еще мал и глуп, его Рогнеда подучила. Глупая женщина своей строптивостью сама лишила себя возможности остаться княгиней, а своего сына стать следующим князем Киева.

Выход был найден, и настроение князя поднялось. Он больше не страдал из-за полоцкой княжны.

Позже он понял, что сердце не обманешь, долго еще каждая рыжеволосая стройная девушка вызывала сердечную боль и страстное желание метнуться в Изяславль и самому привезти Рогнеду в Киев вопреки всем законам и правилам.

Отправленный в Константинополь боярин Всеволод – человек опытный в самых разных деликатных делах, не раз договаривавшийся с неудобными соперниками, вернулся так быстро, как сумел.

У князя привычно шумел пир. Над большими ямами с разведенными в них кострами на вертелах жарили целые туши, умопомрачительный запах разносился далеко по всему городу. Хватало всего – и мяса, и овощей, и пирогов, и медов, и заморских вин… Поднимали чаши и кубки, провозглашая тосты за князя, дружину, за будущие успехи… Потом тосты закончились и начался пир, когда все равно за что пить, а иногда и что.

Вовсю старались гусельники, ложкари, песенники, гостям было весело, они подпевали, снова пили, ели, даже начинали ссориться, хватая друг друга за грудки, но спорщиков тут же осаждали, наливая еще медов. Все знали, что драк у князя на пирах не бывает, того, кто заведет ссору, больше не допустят.

Дружина беспокоилась, что, став христианином, князь Владимир Святославич прекратит устраивать пиры, но он не перестал созывать гостей. Гостем мог стать любой, просто дружина сидела ближе к князю и получала лучшие куски и блюда. Но и киевляне не были обижены. Голоден или попировать не прочь? Приходи, как почуешь запах жареного мяса или просто услышишь веселый гвалт от княжьего двора. Если ты не тать, чисто одет и твердо держишься на ногах, проходи, ешь, пей, но только не задирайся.

Такие же правила князь Владимир завел везде – где князь, там и пир для всех.

Вот и теперь далече от дома поступал так же – кроме дружины позвал местных жителей (тем более быки да овцы на вертела у них же взяты).

Императоры Византии приуныли, когда против них свой же полководец Варда Фока мятеж поднял, помощь от Киева потребовалась. Князь, и без того чуявший, что дружине размяться требуется, да и другим не помешало бы, давненько в походы не ходили, откликнулся. Варду разгромили, тогда и поехал в Константинополь боярин Всеволод – князю византийскую невесту искать.

Пора бы уж и вернуться, давненько уехал. Князю Владимиру надо бы решать, куда отправляться – то ли в Константинополь за невестой, то ли обратно в Киев несолоно хлебавши. Об этом знали только близкие, остальным необязательно.