Новое царство - Уилбур Смит

за нами, он увидит нас на расстоянии дневного перехода. Здесь негде спрятаться.

Это было правдой. Но Хуэй чувствовал жгучий гнев капитана гиксосов, который, как он знал, должен был закипать с того момента, как варвары обнаружили, что двое мужчин ночью сбежали из лагеря. Если Кхиан решит преследовать их, наказание будет быстрым и жестоким.

- Мы близко? - спросил Хуэй.

Фарид посмотрел через пустую равнину в туманную даль.

- Ты видишь пункт нашего назначения?

- Нет.

- Тогда не трать свое дыхание, задавая дурацкие вопросы.

Пустынный скиталец еще раз склонил голову и стал искать в пыли призрачный след. С каждым шагом он проявлял себя как отличный следопыт. Предоставленный самому себе, Хуэй уже давно затерялся бы в пустыне, став пищей для стервятников, которые проносились над ним.

Хуэй перевесил украденный лук гиксосов на спину - единственный шанс купить свою безопасность, надеялся он.

- Мы не могли остаться, ты же знаешь.

Фарид хмыкнул.

- По всей вероятности, мы погибли бы в первые же мгновения битвы, - настаивал Хуэй.

Странник молчал, а потом сказал: - И ты все еще думаешь, что этот твой план менее опасен?

- Я не сомневаюсь, - сказал Хуэй. - Мы купим себе путь, и тогда мы будем защищены.

Фарид снова хмыкнул и погрузился в молчание.

Пустынный странник доверился Хуэю, и боги знали почему. Но он должен был надеяться, что, несмотря на риск, все закончится хорошо.

***

- У тебя есть природная способность приводить мужчин в гнев. Тебе не нужно стараться.

Разбойники ринулись вперед, издавая леденящие кровь вопли. Они были охотничьей стаей, готовой разорвать свою добычу на части. Хуэй вглядывался в лица, искаженные убийственной яростью. Воины гиксосов были сильными, гибкими, каждый аспект их тела был создан для битвы и убийства. По сравнению с ними эти бандиты были разношерстной группой - без зубов, без глаз, без пальцев, с грязными лицами, изрезанными шрамами, в одеждах, которые были немногим больше, чем лохмотья, испачканные кровью и грязью. Однако они были не менее страшны.

Хуэй стоял на своем, пока группа кружила вокруг него и Фарида, в ушах у него звенело от их криков.

Хуэй широко развел руки и начал объявлять: - У нас....

Дубинка треснула его по голове, и его мысли понеслись прочь.

Ощущения убывали и накатывали, как прилив. Земля пронеслась под ним охристым пятном, и Хуэй понял, что его несут лицом вниз. Яростные голоса гремели и затихали. От него пахло потом, экскрементами, мочой и земляной вонью нестиранной одежды.

Мир был хаосом, пока он не почувствовал, что проходит среди палаток, и его мысли снова начали обостряться. Он повернул голову, чтобы посмотреть, в безопасности ли Фарид, но кулак врезался в основание его черепа, и он обмяк.

Наконец Хуэй вдохнул холодный древесный дым и рухнул на землю рядом с кучками серого пепла потухшего костра. На протяжении всего этого ему удавалось удерживать свой лук. Бормотание усилилось, тон сменился с ярости на насмешку. Он вытянул шею, чтобы посмотреть на танцующие лица и размахивающие над головой ножи. Чья-то нога врезалась ему в ребра, и он вжался лицом в твердую землю. Он услышал звук харкания, и на него полилась мокрота.

Через мгновение шум стих. В наступившей тишине Хуэй услышал хруст приближающихся ног.

- Почему ты решил умереть? - В голосе слышалось презрение.

Хуэй поднял глаза, морщась в ожидании новых ударов. Но толпа бандитов, окруживших его, застыла в почтении, повернув головы к новоприбывшему.

Солнце висело за головой вождя, и Хуэй прищурился от яркого света. Повелитель Сорокопутов переместился, чтобы заслонить свет, чтобы его пленник мог видеть, кто собирается покончить с его жизнью.

Хуэй застыл от ужаса, и ему вспомнился тот момент, когда он наблюдал, как нож перерезает горло его другу Кики.

Он смотрел в лицо Басти Жестокого. Тот же крючковатый нос, те же черные глаза и загорелая кожа. Этот намек на кровь хабиру. Высокий и худощавый, в безупречно белом одеянии, которое сияло рядом с грязными лохмотьями его людей, Басти смотрел на него, плотно сжав губы в густой черной щетине бороды.

Хуэй ждал, когда на лице повелителя Сорокапутов засияет свет узнавания. Рявкнувший приказ и падающий клинок, который перерубит ему шею.

На самое короткое мгновение глаза сузились, брови сдвинулись. Возможно, проблеск узнавания? Но затем черты лица вождя расслабились, и неуловимое воспоминание ускользнуло.

Но что будет в грядущие дни? Вспомнит ли этот могущественный вождь в какой-то момент о каком-то ничтожестве, укравшем камень Ка, их самое ценное достояние?

Собравшись с духом, Хуэй поднялся на ноги. Он почувствовал, как вокруг него собирается толпа головорезов. Эти темные глаза остановились на нем, и он почувствовал, как его страх превращается в незнакомый холодный гнев. Он вспомнил бесчувственное выражение лица Басти, когда тот высасывал жизнь из Кики, отбрасывая тело его друга в сторону, как будто это были остатки поспешной трапезы. Он хотел отомстить за этот жестокий поступок и понял, что в нем начинают пробуждаться многие другие, не менее убийственные мысли, о существовании которых он и не подозревал.

Это были страсти, которые бушевали в нем, и у него были навыки, дополняющие его ярость. Терпение. Хитрость. Решительность.

- Я вне закона, - сказал Хуэй. - Один из самых страшных во всем Египте...

- Вне закона, говоришь. - Басти улыбнулся, потакая ему.

- В Лахуне, на западе, я убил человека, который причинил мне зло. Я перерезал ему горло и сделал то же самое с его другом, который преследовал меня в поисках мести. Власти охотились за мной вдоль Нила, в городах Нижнего Царства и здесь, на Синае, и я всегда ускользал от них, потому что мой ум превосходит их. - Хуэй постучал себя по лбу.

- И почему ты рискуешь своей жизнью, приходя в мой лагерь?

- Я пришел, чтобы присоединиться к вам.

Басти рассмеялся.

- Мы самые страшные люди во всем Египте, - сказал вождь. - Ты думаешь, у тебя есть все, что нужно, чтобы быть Сорокапутом? - Он оглядел Хуэя с ног до головы. - Я думаю, что нет.

- Моя кровь холодна. Я не откажусь от убийства ни одного мужчины,