Вундеркидз. Вилдвудская академия - Жаклин Сильвестр

Ника закусила губу, чтобы не заплакать. Тристан даже не пытался ничего объяснить, утешить ее, рассказать, как было дело. На каникулах, представляя себе эту встречу, Ника думала, что Тристан огорчится, что его поймали на вранье, будет что-то лепетать, оправдываться, а он просто стоял и ничего не говорил, и от этого они оба тонули в молчании и неловкости. Тристан поежился, кивнул, как кивают шапочным знакомым, и двинулся дальше.

Нику затрясло. Горло сжалось – с самого Рождества она ни разу не плакала, но теперь слезы подступили и заструились по озябшим щекам. Ледяной ветер мгновенно высушил их. Ника поскорее, пока никто не видит, свернула с тропинки в лес. На физику она уже опоздала, но ей было все равно, она углублялась все дальше в чащу. Через несколько минут она остановилась и прислонилась к толстому стволу.

Она старалась не плакать, но от этого у нее еще больше щипало в глазах, и Ника решила больше не сопротивляться – слезы снова хлынули ручьем. Она сползла к подножию дерева и плюхнулась на заиндевелую хвою. Ника сама не знала, что обидело ее сильнее – то, что Тристан и не пытался что-то сказать в свое оправдание, или что теперь они уже даже не друзья. Ника открыла рюкзак и достала знакомый конверт. Вытащила фотографию, посмотрела в лицо отцу – молодой, сильный, полный надежд… Теперь она уже не плакала, его лицо придавало ей отваги – надо будет сказать спасибо Заку. Ника положила глянцевую карточку на ладонь и еще какое-то время побыла наедине с отцом.

* * *

– Попкорн? – спросил женский голос.

Поглощенная мыслями одновременно и о Тристане, и об отце, Ника рассеянно смотрела на розовую стену общей гостиной своего общежития, не замечая буфетчицу, стоявшую перед ней.

– Попкорн? – повторила та. В ее голосе не было ни тени раздражения: среди вилдвудских студентов попадались такие важные, богатые и влиятельные персоны, что они имели право не обращать внимания на обслуживающий персонал. Ни досады, ни недовольства сотрудники Академии почти никогда не выказывали. Интеграл пихнул Нику локтем в бок, и она вернулась к реальности.

Они пришли на «Шоу талантов» в честь начала семестра. Мероприятие было скромное – его даже устроили в гостиной «Роузленда», и посещение не было обязательным. В обычных школах на необязательные мероприятия никого не зазовешь, однако сегодня освещенная свечами гостиная была битком набита, а за попкорном выстроилась длинная нетерпеливая очередь. Ника посмотрела в глаза буфетчице, в чьи обязанности входило наполнять попкорном оформленные в стиле ретро ведерки.

– Да, конечно, извините. Что-то я задумалась, – проговорила Ника.

– Мне, пожалуйста, с двойным маслом, – произнес из-за ее плеча Интеграл.

Едва Ника села, к ней кто-то подошел. Она подняла глаза и увидела, что перед ней стоит Зак, который улыбался так открыто и тепло, что Ника даже решила, будто это обман зрения.

– Привет, – тихо сказал он Нике и повернулся к Интегралу: – Добрый вечер, Саймон. – И тоже улыбнулся своей дозированной улыбкой.

От неожиданности Интеграл поперхнулся попкорном.

– Ну, как Рождество? – спросила Ника.

– Нормально, – неохотно ответил Зак и пожал плечами, будто Ника спросила его не о праздниках, а о визите к стоматологу.

– Что-нибудь интересное подарили? – спросила Ника, не зная, что еще сказать от волнения.

– Получил настоящие права и новую машину, – ответил Зак равнодушно.

– О, у меня тоже новая машина, причем с дистанционным управлением! – мрачно пробурчал Интеграл рядом с Никой, но тихо, чтобы Зак ничего не услышал.

– Кстати, хотела тебя поблагодарить, – смущенно выдавила Ника. – Ну, за подарок. Это было… – Она умолкла. – Нет слов! – Ей и правда было трудно выразить, что значила для нее эта фотография.

Зак кивнул и слегка улыбнулся.

– Рад служить, – искренне сказал он.

Эти же слова он произнес в лесу после их первого поцелуя, но на этот раз парень, кажется, и правда был рад, что сделал ей приятное. Ника ответила ему кивком и улыбкой. Интеграл глядел на них, совершенно огорошенный – Ника ничего не сказала ему про подарок Зака.

Но вот парень вернулся на свое место рядом с Маркусом, который увлеченно целовал Джордан. Ника заглянула в программку и нахмурилась – оказывается, Джордан открывала вечер песней, а Ника и не знала, что она поет! Талант у такой гадины, как Джордан, – это какая-то вселенская несправедливость, подумала Ника. Маркус отлепился от губ Джордан и пожелал ей удачи. Ника порадовалась, что Стелла этого не видит.

Шум в гостиной утих, лампы погасли. Вся комната осветилась мерцающим светом свечей. На сцену вышла мисс Эванс – Ника узнала ее, это была преподавательница по вокалу, у которой раньше училась Элоиза, – и объявила номер Джордан. Кое-где зааплодировали, кто-то вяло крикнул: «Браво», и Джордан, набрав полную грудь воздуха, запела оперную арию, сложную, богатую оттенками и к тому же по-итальянски. Голос у Джордан гулко вибрировал, она брала и самые высокие ноты, и низкие, причем без видимых усилий. Ника почувствовала, как по коже бегут мурашки. Ничего не попишешь – приходилось признать, что Джордан великолепная певица.

Она покосилась на Интеграла – тот лишь слегка удивился. Ника задумалась, почему это стало для нее такой неожиданностью. Талант для нее был чем-то чистым и прекрасным, поэтому в голове не укладывалось, что такая подлая тупая девица, как Джордан, тоже может быть талантлива. А между тем голос Джордан струился со сцены, наполняя собой зал. И Ника отмела все сомнения: нельзя же наивно считать, будто талантливы могут быть только хорошие люди. Мир устроен совсем иначе, плохие вполне могут быть одаренными, такое бывает сплошь и рядом.

* * *

– Я так понимаю, ты про Тристана ничего знать не хочешь, – заметил Интеграл за завтраком на следующее утро.

Ника бросила на него предостерегающий взгляд. Он мгновенно сдулся, но, потыкав вилкой в тарелке, заговорил снова:

– Я тоже в последний раз видел его до Рождества и беспокоился, – виновато признался он. – Поэтому спросил о нем у домоправительницы. Оказывается, он заболел.

Ника подняла голову, но сразу же одернула себя.

– Чем же? – спросила она с напускным безразличием.

– На каникулах подхватил какую-то сильную инфекцию, лежит в отдельной палате в клинике, в изоляторе.

Слово «изолятор» показалось Нике каким-то неуместным. В изолятор помещают бешеных животных или укушенных людей в фильмах про зомби-апокалипсис. Какое-то грубое, беспощадное слово. И девушка невольно встревожилась.

– Очевидно, дело совсем плохо, – сказал Интеграл.

Тристан тяжело болен? Такого Ника даже представить себе не могла. Да и не хотела – он всегда был полон жизни и сил. Да, когда она встретила его на тропинке, вид у него был скверный, но Ника тогда решила, что Тристан притворяется, чтобы ничего ей не объяснять. «А может быть, он и правда так плохо себя чувствовал, что не мог разговаривать?» – подумала Ника, и ей тут же стало ужасно стыдно.