Холодные песни - Дмитрий Геннадьевич Костюкевич

Они подходят к пирсу. У пятизвездочного отеля он короткий, метров сто, и похож на букву «Т». «Ну, хоть пирс у нас длиннее».

Пестрят паруса для виндсерфинга. Новички учатся стоять на доске, вцепившись в поперечину, ловить парусом ветер; опытные глиссируют вдалеке. В прошлый отпуск Герман попробовал и виндсерфинг, и водные лыжи – чтобы убедиться, что это не его.

Герман и Костик заходят по щиколотку в воду – и никаких каменных плит. Дети восторженно голосят. Людей на пирсе – как в очередях тридцать первого декабря. Герман разглядывает отдыхающих – ищет типажи.

Молодой мужчина с руками, забитыми татуировками, неожиданно резко уходит под воду, и девушка, которая протягивала ему с пирса маску с трубкой, пронзительно вскрикивает. В накатившей волне цветные руки мужчины колотят по воде, взбивают пену. Девушка закрывает ладонью рот, ее глаза выпучиваются. Ей – как и Герману – кажется, что отлив тащит мужчину в море.

Весь во власти этого зрелища, Герман делает шаг к пирсу, и тут мужчина выскакивает из воды. Подпрыгивает над тонкой пенной пленкой, отплевывается и смеется. Он всего лишь пошутил. Жестоко разыграл свою девушку или жену, которая теперь готова его убить. Всего лишь… Но Герман живо представляет другую картину: красную от крови воду, и красную пену, и глубокие борозды на боку мужчины, алые лоскуты…

– Учиться на доске? Недорого?

Герман поворачивается к инструктору в гидрокостюме.

– Сколько?

– Двадцать!

– Фунтов?

– Зачем фунты? Доллары!

– Спасибо.

Возвращаясь, Герман смотрит на яхты и катера, которые скучились напротив соседнего отеля, будто там больше солнца и радости. «Зато у нас есть контейнеровоз». Герман переводит взгляд.

Черное судно уплыло.

– До конца понтона дошли? – спрашивает Юля у Германа.

– Это не понтон. Понтон – это плавучий мост.

– Интересно, – отстраненно говорит Юля.

Герман хмурится. А как же «В книжках своих умничать будешь»? Такой ответ больше подходит Юле.

– Мы на соседний пляж ходили.

Но Юля уже отвернулась.

Герман освобождает сумку, кладет туда полотенце, футболку Костика, крем от солнца.

– Не хотите в аквапарк? – спрашивает он Стаса.

– Хочу! – встревает Алиса. – Можно?

Стас качает головой:

– На море приехать – и в хлорке купаться?

– Позицию понял.

Алиса хнычет.

– Пива на обратном пути захвати, – просит Стас.

– А что с пляжным баром?

– Кеги закончились.

Герман кивает.

– Привет!

Герман оборачивается, и у него толкает в сердце: эти скулы, грудь, бедра… Крупное черно-белое наваждение. Аниматорша останавливается у лежака Светы, улыбается. На ней черные шортики, белая рубашка-поло, белая бейсболка; на шее висит свисток.

Все здороваются.

– Здравствуйте… – выдавливает Герман.

– Как отдыхается? Вчера приехали? На зарядку не хотите?

Света садится и отвечает с улыбкой, словно аниматорша («Мария», сообщает именная табличка) пришла лично к ней.

– А чего народу так мало? – спрашивает Стас.

– Рамадан. Так что вам повезло, что толпы нет.

– А я думал, из-за акул, – вставляет Герман.

Маша отмахивается, как от глупости:

– Вот закончится рамадан – сюда черные съедутся. А сейчас они все злые, не едят, не пьют, работать не хотят.

«То-то бармены такие хмурые».

Герман смотрит то на ступни аниматорши, то на Юлю. Лицо жены обращено в сторону моря, в выпуклых стеклах отражается кусочек пляжа, но у Германа возникает ощущение, что Юля за ним наблюдает. Он касается ее руки:

– Мы с Костиком в аквапарк.

Юля медленно кивает.

Маша рассказывает Свете о вечерней программе. У нее мягкий звенящий голос.

Костик тянет в сторону аквапарка.

Герман проходит мимо аниматорши и чувствует кожей игольчатый ток. Выдумывает его.

Дорожка петляет между корпусами. Дворики с прямоугольными бассейнами, цветущий олеандр. На балконах сохнут полотенца и купальники. Табличка «EXIT» на стене арки. Стрелка показывает в ту сторону, откуда они пришли. Костик бежит вперед – там, по левой стороне, за низким разноцветным забором, замерли Кинг-Конг и Годзилла. «Из чего их делают? Гипс?» Качели, горки, стенд с программой, вывеска «KIDS FARM».

Они проходят сквозь амфитеатр, который при свете дня похож на настоящую помойку. Вдоль стен – смятые пластиковые бутылки, куски дерматина и поролона. В углу за сценой валяется картонный трон, отороченный гирляндой из фольги. Змеятся грязные кабели, у настенного электрического щитка сорвана дверца. Все присыпано песком и битым кирпичом. Ветер похлопывает плакатами.

Как будто у отеля нет хозяина.

Перед ними еще один дворик, окруженный зданиями песчаного цвета. Герман замечает движение на крошечной террасе, где стоят плетеные стулья и столик с пепельницей.

Это высокий мужчина в мокрой робе – с рукавов капает вода, на темной плитке хорошо видна набежавшая с одежды лужа. «Свалился в бассейн?» Большими ладонями в рукавицах араб что-то зачерпывает из садовой тележки и бросает – сеет – на террасу. Рабочий двигается неспешно, даже заторможенно. Герман думает, что он пьян.

Араб резко оборачивается. У него густая черная борода – это непривычно, потому что все сотрудники гладко выбриты, наверное, политика отеля, – отчего он похож на разбойника из восточных сказок. Глубоко запавшие глаза отсвечивают холодно и тускло. Араб вытягивает вперед руку, будто уверен, что она начнет удлиняться; из плотной рукавицы выскальзывают несколько темных подвижных комочков, и рабочий исчезает из виду – Герман и Костик свернули за угол.

Перед ними вход в аквапарк. Шумит падающая вода. Костик мчится к горкам.

Герман на всякий случай оглядывается – вдруг бородач идет следом.

Преследует.

– Пап, а круто я с синей горки съехал?

– Ты молодец, даже мне страшно было.

– Правда?

– Правда.

– А можно ты в следующий раз не будешь меня ловить?

– Сначала научись плавать.

– Но у меня жилет!

Они поднимаются по внутренней лестнице на второй этаж. На стенах галереи висят керамические плафоны в форме амфор, розовые и коричневые. Внизу – кусочек дворика с искусственными цветами и открытая дверь в номер, который завален строительными материалами.

– Смотри – мама!

Юля замирает, медленно выпрямляется и встает напротив двери в номер Стаса.

– Привет, – говорит Герман. – Что делаешь?

Юля бездумно смотрит на него. Герман пытается отделаться от мысли, что жена что-то подсовывала под дверь.

– Хотела постучать.

– Зачем?

– Ключ не подходит. Не могу попасть в наш номер.

Герман поднимает руку, чтобы постучать.

– Их нет, – говорит Юля. Протягивает ему карту-ключ.

– Пап, можно я попробую?

Герман вручает ключ сыну и идет следом. Юля за ними.

Костик вставляет карту в приемник – загорается красный огонек. Сын не сдается. Красный. Красный. Красный. Герман забирает у него карту и пробует сам. Замок не открывается.

– Подождите здесь. Сбегаю на ресепшн.