Совсем другая жизнь - Владислав Куликов

Но артиллерия могла решить далеко не все. Некоторые укрепления в горах можно было разрушить разве что прямым попаданием атомной бомбы. Ключник сообщил, что в кишлаке Даштак прячутся бандиты, расстрелявшие машину в ущелье Гивич. Там же была и группа арабов-наемников.

«Надо поймать кого-то из арабов», — пришел приказ. Операцию по вылазке в Даштак разработали в считанные часы. Сообщили вертолетчикам, чтобы не бомбили кишлак.

Ночью разведчики переправились через Пяндж. Могли, конечно, заказать и «вертушку». Но-она — шумная. Ускоренным маршем спецназовцы вместе с Филиным дошли до Даштака.

Кишлак был пуст.

Глиняные дома зияли безжизненными окнами. Пыль, которая в Афганистане везде, висела на деревьях, покрывала дувалы, взметалась из-под ног.

И ни души.

«Странно, где они? — подумал Филин. — Мы опоздали? Ключник ошибся? Или соврал?»

Вдруг в небе послышался рокот. Будто приближался рой громадных злых стрекоз.

Появились вертолеты. Наши вертолеты.

«Забрать нас? Что-то рано, — удивленно подумал Филин. — А, ладно, все равно тут ни хрена нет».

Но вертолеты как-то подозрительно заходили на вираж.

«Летуны, похоже, в дупель», — подумал Константин.

Но летчики были абсолютно трезвы.

Они летели бомбить кишлак.

Произошла ошибка. Когда составляли план, перепутали Даркад и Даштак. Один кишлак надо было стереть с лица земли, из другого забрать группу спецназа. Но офицер, составлявший боевые задания на вылет, служил в Азии недавно. Для него местные названия — что китайская грамота. Вот и перепутал.

В итоге одни пилоты нанесли удар по своим, другие же попали в пренеприятнейшую ситуацию, приземлившись в логове врагов. Едва ноги унесли…

О том, что что-то не так, Филину подсказало дурное предчувствие. А злые морды вертолетов неслись прямо на них.

— Бля, ща заеб…! — истошно закричал Бука.

«Йоп твою мать, точно», — отметил Филин.

Молоденький лейтенант, пришедший с ними в группе, упал на спину и пополз по земле, извиваясь, как ужик. Он выставил вверх автомат, словно пытался им закрыться. Его испуг вытеснил из глаз разум…

Спецназовцы бросились врассыпную. Под лобовыми стеклами вертушек запульсировали красные огоньки пулеметов.

Пью-пью-пью — пули посыпались вокруг Филина, взбивая из земли фонтанчики пыли. Откуда-то до него донесся запах человеческих испражнений…

Но это было только прелюдией к самому страшному: реактивному залпу.

«Здесь уже ничто не спасет», — спокойно, даже как-то отрешенно подумал Филин. Сделал два шага до ближайшего арыка, лег в него. Вжался в землю, словно стремился поглубже зарыться. Закрыл голову руками.

Он не видел, как по кишлаку прошелся огненный смерч. Вокруг него все вскипело.

* * *

«Это можно вычеркивать, — подумал Неизвестный, — после такого редко кто выживает. Нет, конечно, я не Филин и даже не Ветров. Я — Усс!»

* * *

Иииииииииииииии…

Человек встает. Пространство вокруг раскачивается влево-вправо. Он напрягает глаза. Изображение, как в кривом зеркале. И полная тишина. Лишь этот проклятый звук, идущий изнутри, будто работающий телевизор с сеткой настройки:

Иииииииииииииии…

На него неторопливо, словно в замедленной съемке, летит кусок человеческого мяча. Он крутится вокруг своей оси. Рваные куски камуфляжа хлопают по бокам, как крылья. И медленно отлетают в сторону. Человек видит голый пупок. И жилы, торчащие сбоку…

Иииииииииииииии…

Кусок бьет его по лицу и отлетает.

Земля резко поднимается и ударяет его по голове. Потом отлетает назад. И опять поднимается…

Дзиньььь…

Человек начинает понимать, что не земля, а он — падает и встает. Встает и падает.

Но что это такое вокруг?

Где он?

Кто он?????

* * *

«Что за чертовщина?» — удивленно подумал Неизвестный…

* * *

Память к Константину Филину возвращалась медленно. И кусками.

Сначала он осознал, что находится в вертолете. Вокруг него кто-то суетился. Парень в потертом камуфляже подал алюминиевую кружку с водой. Филин выпил залпом. Попросил еще. Осушил. На душе чуточку полегчало: может, водичка волшебная?

(Фельдшер с удивлением понюхал флягу, из которой наливал в кружку офицеру. В ней был чистый спирт. Но контуженый капитан, которого они эвакуировали из кишлака, пил его, как воду. Может, спирт выветрился? Нет: запах ударил в ноздри. Там все еще был чистый спирт…)

Когда фельдшер подносил к носу флягу, Филин прочитал надпись на шевроне на рукаве: пограничные войска.

«Я пограничник, — подумалось ему, — со мной что-то случилось. Но что?»

Но он решительно не помнил, как оказался в вертолете и что было до этого…

* * *

«Бедняга, — посочувствовал Филину Неизвестный, — тяжело начинать жизнь с чистого листа. Может, он тоже сейчас лежит где-то, точно также, как и я, и вспоминает…»

На следующий вечер Ветров решил навестить Летуна. Конечно, дважды не везет даже дуракам. Но сдаваться он тоже не собирался.

Микрорайон, где жил Летун, не представлял ничего особенного: утопавшие в зелени дворы, сдавленные хрущевками, узкие тропинки, убегающие за заборы. А главное — кучи мусора, которые были в Душанбе повсюду. Они наползали на дворы, накладывали свои вонючие лапы на чистые газоны.

Квартира Летуна находилась на третьем этаже хрущевского дома. Ветров поднялся и постучал. Несмотря на позднее по душанбинским меркам время, ему открыли не спрашивая (а он-то ломал голову что сказать). Вместо слов Андрей сразу же нанес удар рукояткой пистолета по лицу мужчины, открывшего дверь. Тот упал. Андрей перепрыгнул через него и пробежал внутрь. Дома кроме Летуна (того, что открыл дверь) находились его жена и двое детей-дошкольников.

«Неплохо было бы адрес перепроверить, вдруг ошибся?» — подумал Ветров, выталкивая хозяев на середину комнаты. Дети заплакали. Жена Летуна обняла их и стала успокаивать.

Ветров был настолько возбужден, что мог выстрелить в любой момент. Ни детские слезы, ни испуганные взгляды не могли уже разжалобить его: это была война!

Летуна Андрей представлял высоким и сильным, а тот был маленьким и толстым (если это был он, конечно).

— Кто ты, черт возьми? — спросил хозяин квартиры, ощупывая разбитый лоб.

Дети бросились к нему, но Ветров удержал их. Жена попыталась ударить его ниже пояса, Андрей оттолкнул и ее. Та упала, халатик распахнулся. («А она ничего», по ходу дела отметил Ветров.)