Королева у власти - Хлоя Пеньяранда

в драке с Тарли. Он плохо знал принца, но блеск в его глазах настораживал и давал понять, что за невинностью и очарованием принца может скрываться свирепость.

– Ты здесь не нужен, – пренебрежительно продолжил Тарли. – И не желанен.

Челюсть Ника дернулась, когда он стиснул зубы.

– Из того, что я видел, думаю, ты говоришь за себя.

Ему не нужно было идти вперед, поскольку это сделал Тарли. Рука Ника метнулась к мечу, но прежде, чем оба принца успели обнажить клинки, поднялся ветер и мощный порыв пронесся между ними, отчего им пришлось отступить на шаг и прикрыть глаза, пока иней и опавшие листья сердито кружились вокруг. Когда внезапный смерч улегся и Ник посмотрел на Торию, на ее лице читалась тихая ярость.

– Хватит! – выпалила она и бросила взгляд на Тарли. К его большому удовольствию. – Прямо сейчас вы оба нежеланны. И я прекрасно могу сама о себе позаботиться.

Бросив последний сердитый взгляд на Ника, принцесса промчалась мимо него, едва не задев плечом.

Ник машинально хотел последовать за ней, но движение со стороны Тарли заставило его обернуться и предостерегающе посмотреть на принца. Ему потребовалось мгновение, чтобы оценить принца Олмстоуна. И немного остыв, Ник решил загладить свою вспышку.

– Иди за ней, – предложил он и даже отошел с пути.

Тарли прищурился, глядя то на него, то вслед Тории, словно выискивая подвох. И Ник стиснул зубы от такой нерешительности.

– Просто знай, что она не всегда такая милая и приветливая, какой притворялась всю неделю. Хотя тебе еще предстоит понять, что она не бездействует и уж точно не станет молчать.

– И я должен ее бояться? – усмехнулся Тарли.

Ник сильнее стиснул кулаки. Если так и дальше пойдет, он подпортит это милое личико.

– Нет. Не бояться. Но она королева, а ты еще принц. Не забывай об этом. Даже когда однажды унаследуешь трон отца, ее корона всегда будет тяжелее твоей.

Ник растерялся, когда в глазах Тарли вспыхнуло что-то похожее на темную ярость, но тут же исчезло, сменившись обычным недовольством, когда он отступил.

Ник повернулся, чтобы последовать за Торией, но Тарли крикнул ему в спину:

– Думаешь, твоя корона окажется равной?

Он замер, раздражение и разочарование порождали бурю эмоций, которые он хотел выплеснуть на стоявшего за спиной принца. Потому что если ему больше нечего сказать, Ник не верил, что принц Олмстоуна когда-нибудь будет достоин ее.

– Если бы это я надеялся править вместе с ней, то не стал бы разделять наши короны.

Тарли усмехнулся:

– Это романтический идеализм глупца.

– Это то, – спокойно поправил Ник, – как складывается равное и честное правление. – Он не стал ждать, ответит ли Тарли на его высокомерие, и немедля отправился за Торией.

Он не знал, зачем сказал это. Их отношения совершенно его не касались. Но то, что Тарли съежился, даже не познав истинный гнев Тории, не внушало надежды на их союз.

Нику нравился ее гнев. Он любил, когда она противостояла ему и бросала вызов. Когда не сдерживала эмоций. Он всегда сможет пережить ее бурю, какой бы разрушительной та ни оказалась.

Он ускорил шаг, чтобы догнать принцессу. И хотя не сомневался, что она позаботится о себе сама, мысль о том, что она бродит по лесу совсем одна, пробудила в нем желание защитить ее и заставила бежать трусцой, пока впереди не показались каштановые волны волос поверх изумрудного бархатного плаща.

Он поравнялся с ней и схватил за руку. Тория резко повернулась и вырвала руку, отпрянув в сторону. У Ника не было ни секунды, чтобы среагировать, так как за ту короткую минуту, пока она убегала, ее гнев, похоже, перерос в ярость и обрушился на него целиком. Необузданные эмоции, которые он так редко видел у хладнокровной, собранной принцессы.

– Зачем ты это делаешь? – несмотря на дрожащий от ярости голос, в ее глазах промелькнула боль.

Ник ошеломленно моргнул, и когда не ответил, то увидел, как ее челюсть сжалась, а поза изменилась, и точно знал, что она собирается сделать. И все же он не пошевелился, чтобы уклониться или защитить себя.

Тория толкнула его, но не руками, а стеной ветра, которым управляла, плавно раскинув руки в стороны. От этого натиска Нику пришлось отступить на шаг.

– Почему ты пришел ко мне? – крикнула она, посылая очередной порыв.

Ник был готов и, вероятно, смог бы противостоять силе ветра, но она нуждалась в этом. Ей нужно было увидеть его покорность и выплеснуть злость и недовольство, которые он вызвал.

– Почему волнуешься, с кем я? – Новый удар, и еще один шаг назад. – Почему ты вообще обо мне думаешь, когда только и делаешь, что отталкиваешь меня!

Она была права. И это был ее способ оттолкнуть его.

Почему? Почему? Почему?

Тория двигалась так же легко, как вызванный ветер, в изящном свободном танце. Много раз он наблюдал за различными последовательностями движений, которые помогли ей овладеть ветром – как одними руками, так и с посохом – и превратили в совершенно новую силу, с которой приходилось считаться. Тория вступила в бой, как воин в битве, с грацией танцовщицы на сцене. Буря против ее собственной безмолвной песни.

Он часто наблюдал за ней тайком, только чтобы убедиться, что она не потеряет себя, переполняемая возмущением и горем. Ник был рядом – и всегда будет, – чтобы подхватить принцессу, когда она сломается. Помочь забыть о ранах, которые никогда не заживут у того, кто потерял слишком многое, и в очередной проклятый раз напомнить, что она воин, который боролся за возможность оказаться здесь.

Ник прикрыл глаза от мусора и струй воздуха, пока сила ветра отбрасывала его все дальше. Он принимал каждый удар, как того заслуживал, и продолжал отступать, пока не уперся спиной в жесткий ствол. Тория не смягчилась. Ник напрягался, поглощая каждый удар, и с трудом дышал. Она была могущественна и значительно сдерживала силу своих взрывов. Не хотела причинять ему вреда. Но это… был выплеск боли, которая слишком долго копилась внутри. Выплеск негодования. Из-за него. Поэтому он принимал все, пока она не начала уставать. В тот момент, когда ветер ослаб, он понял, что ее гнев сменился чем-то гораздо более мучительным.

Поражением.

Прежде чем она ударила снова, Ник подался вперед, обхватив ее за талию, а второй рукой за затылок, и повернулся вместе с ней. Он прижал ее к дереву и крепко держал, пока она билась в объятиях. Всего на несколько секунд, пока он не попытался достучаться до нее изнутри – стараясь спроецировать спокойствие и извинения,