Королева у власти - Хлоя Пеньяранда

и нервозность вызваны исключительно заботой о ее благополучии. Они почти ничего не знали о Тарли и его намерениях, пока тот в своей раздражающей манере следил за каждым шагом Тории. Нельзя было вообще позволять ему ее увести.

Он сжал кулаки и лелеял темное желание броситься на утонченного принца.

– О чем-то задумался? – продолжал генерал, остановившись рядом и держа в руке длинный лук. – Возможно, о некой принцессе?

Ник повернулся к генералу, готовясь к обороне.

– Ты проницателен, но на сей раз твои наблюдения далеки от действительности.

В словах звучала горечь, но даже если бы ему удалось оставаться невозмутимым, Ник знал, что генерала не так легко обмануть.

Генерал изогнул бровь, обличая ложь, но промолчал, хотя его губы дрогнули в усмешке.

– Ты вообще собираешься что-нибудь подстрелить из этого? – в отчаянии почти крикнул Ник, махнув на оружие в руке Рейлана.

Он не имел права злиться и думать о чувствах Тории к Тарли. Это его не касалось. Но ему было не все равно. Она была его подругой, и он всегда будет заботиться о ней. Но само слово – «друг» – не казалось подходящим для их отношений. Их связывало нечто большее. Но он мог позволить себе только дружбу.

Так и должно было быть.

И с его стороны эгоистично рушить ее возможное счастье и мешать тому, кто мог предложить ей все то, что не мог он.

И вновь голос Рейлана вырвал его из мучительных несчастных размышлений:

– Я бы попытался, но думаю, ты своими злобными шагами распугал всех на километр вокруг.

– Я не злой.

– Ты прав – это больше похоже на ярость.

Ник стиснул зубы, не сумев выдавить из себя возражение, поскольку генерал был прав.

Желая сменить тему, он сказал:

– Мне стоит волноваться, что король выбрал Фейт?

Он заметил, как что-то дрогнуло на все еще бесстрастном лице Рейлана. Если бы Ник не знал его лучше – не знал о его равнодушии к кому угодно и чему угодно, только не к долгу, – то мог бы решить, что генерал тоже беспокоится. Глаза Рейлана вспыхнули, всего на секунду, словно он мог видеть пару, о которой они говорили.

– Это странно, – осторожно произнес он. Его остекленевший взгляд давал понять, что он обдумывает возможные намерения Варласа. – Возможно, нужно было разделиться на группы по трое.

Они обменялись взглядами, и прозвучавшее предложение испытывало желание Ника вторгнуться в уединение Тарли и Тории и тягу Рейлана проведать Фейт.

Ник переминался с ноги на ногу, разглядывая генерала и размышляя. Согласие почти подтверждало замечание Рейлана о том, что ему не терпелось отправиться за Торией. Но он объяснял это желание тем, что в случае опасности напыщенный принц едва ли сможет защитить принцессу.

Он пытался выдать это за истинную причину, и его ревность насмехалась над жалкой попыткой оправдать себя.

Ник кивнул и добавил:

– Если кто-то получит травму, один сможет остаться, пока другой отправится за помощью.

Рейлан задорно усмехнулся, изогнув бровь.

– Разумно, – согласился он. – Итак, мне отправиться за Фейт или за Торией и принцем?

Ник смерил его бесстрастным взглядом.

И генерал ухмыльнулся:

– Просто хотел убедиться.

Рейлан закинул лук за спину, и они вернулись туда, где расстались с остальными. Когда Ник учуял запах Тории, то быстро попрощался с генералом и пошел за ней, в то время как Рейлан отправился к Фейт и королю.

Помня замечание Рейлана, Ник старался двигаться бесшумно. Он знал, как оставаться незаметным в лесу, как любой хищник, но его вспыльчивость и недовольство мешали сосредоточиться на задаче. По мере того как запах Тории становился сильнее, усиливался и запах Тарли. И это лишь распыляло темную сущность внутри него.

Ник замедлил шаг, услышав голоса – слишком громкие для охотников. Он заметил мимолетное движение и не смог удержаться, когда остановился и спрятался за толстым стволом.

Наблюдать за ними казалось неправильным, но сейчас это его не волновало. Гнев растворился и превратился в острую боль, а затем в груди образовалась дыра.

Принцесса стояла, прислонившись к дереву, а принц навис над ней и оперся на руку возле ее головы. Тория смеялась над его словами, и при виде радости на ее лице, вызванной им, невидимый нож еще глубже вонзился в грудь. Но он не мог отвести взгляд, хотя внутренний голос умолял повернуть назад, чтобы облегчить терзания и позволить ей насладиться моментом счастья, который она заслужила. Который он не мог ей дать.

Вторая рука Тарли поднялась к ее талии, и даже стоя вдалеке, Ник представил легкий румянец, расцветший на ее щеках от этого прикосновения. Он уже был готов оторвать от них взгляд, чувствуя вину за то, что вторгся в столь интимный момент. Ему не следовало приходить.

Но когда он уже собирался повернуть назад, то вдруг весь напрягся от движения Тории. Она не придвинулась ближе к принцу, а, напротив, пыталась высвободиться. Она вежливо убрала его руку с талии и шагнула в сторону, но Тарли повернулся к ней и снова схватил ее.

Когда Тория попыталась вежливо высвободиться и его хватка не ослабла, Ника охватила слепая ярость.

Он больше не заботился о своих яростных шагах, и Тория вздрогнула и охнула, увидев, как он направляется к ним быстрее, чем намеревался. Лицо Ника было мертвенно-бледным, и Тарли удивленно уставился на него, приподняв бровь, но все еще сжимая запястье Тории.

– Советую убрать руку, как она пожелала, – произнес Ник ледяным тоном.

Оба принца смотрели друг на друга, в воздухе повисло опасное напряжение. Пальцы Тарли медленно разжались, и когда он повернулся лицом к Нику, на нем ясно читался вызов. Ни один из них не собирался отступать.

Прежде чем кто-либо из принцев сорвался, на насилие или оскорбление, ошеломленный голос Тории пронзил накалившийся воздух:

– Что ты здесь делаешь, Ник?

Его ноздри раздувались от горького обвинения – его вторжение огорчило ее, – хотя было очевидно, что она не наслаждалась уединением с Тарли. Но он не сводил глаз с принца Олмстоуна.

– Рейлан посоветовал разделиться на группы по трое ради безопасности. – Он переложил вину на генерала, чтобы не выглядеть прибежавшим по ее следам щенком.

Тарли усмехнулся, и Ник машинально стиснул кулаки, сдерживаясь от насилия.

– Неужели? – протянул он, скрещивая руки на груди.

Непринужденный жест значил гораздо больше – это был способ поравняться с Ником. Тарли был на пару-тройку сантиметров ниже и не таким мускулистым. Движение расправило его плечи, расширило грудь и укрепило осанку.

Ник не был настолько самонадеян, чтобы верить, будто его физические преимущества могут увеличить шансы на победу