Тьма. Том 3 - Лео Сухов

туалет. Не очень большой, всего на четыре кабинки. Зато пустой и не настолько грязный, как туалеты наверху.

— Ха! Я же сказал! — радостно провозгласил Бубен. — И никаких очередей, братан!

Не теряя ни секунды, чтобы не потерять ни капли, мы нырнули в ближайшие кабинки, и вскоре я почувствовал небывалое облегчение.

— Да! Вот это блаженство! — Бубен подал радостный голос из соседней кабинки. — Если бы ещё дерьмо не подтекало…

— А у тебя подтекает? — удивился я, застёгивая штаны.

— Ага, течёт прямо… Из соседней, — отозвался тот.

Загрохотала дверь. И ещё раз. Бубен вышел и, видимо, заглянул в соседнюю кабинку.

— Неа, не тут! — заявил он.

Снова громыхнула дверь.

— Ой, Федь…

— Что? — я выбрался из своей кабинки и остановился, глядя на Бубна, замершего у крайней дверцы.

— А тут эта… — сказал он, глянув на меня через плечо, и пошире открыл дверь, сделав два шага в сторону. — Опа!

Я видел трупы… В первые дни нашествия столько навидался и в таком виде, что, думал, меня ничего не смутит. Хрен там! Выпавшие из кабинки парень и девушка были так жестоко выпотрошены, особенно в районе груди, что мне как-то даже поплохело… Пришлось сглотнуть рвавшийся наружу сбитень, прежде чем что-то сказать.

— И зачем я пошёл в этот сортир? — вздохнул я, старательно изучая потолок.

— А чё? — поинтересовался Бубен. — Вызовем ща городовых… Пусть разбираются.

— Они-то разберутся, — кивнул я. — Только нам с тобой придётся посидеть здесь…

— Так мы не делали ничего! — возмутился мой новый знакомый. — Поссать пошли, а здесь вона чё!

— Вот я и говорю, зачем я пошёл в этот туалет? — вздохнул я. — Пойду приведу кого-нибудь…

А потом началось форменное безумие. Прибежавший охранник поднял тревогу и вызвал полицию. Выступление, само собой, прервали, а людей начали выводить из феатрона. Но поскольку всех зрителей зачем-то задерживали на выходе, то вскоре началась паника.

Особенно отличились обычные: над их головами-то царские указы не висели дамокловым мечом. Так что они попёрли напролом всей толпой. Жидкие силы охраны и успевших приехать городовых удержать людей не смогли… И спустя пару-тройку минут толпа вырвалась на свободу, топча тех, кто пытался встать у неё на пути. Ну то есть, на прямой линии от выхода до станции городской подземки и автомобильной стоянки.

Это, само собой, заставило охранников со второго уровня броситься на помощь охранникам первого уровня, и тогда на прорыв рванули уже двусердые зрители. Они никого не топтали, но самые хитрые использовали теньку, отталкивая с пути и препятствия, и препятствующих. Само собой, никто не желал сидеть под стражей до выяснения обстоятельств…

И вся эта толпа людей проносилась мимо вагончика, в котором сидели запертые мы с Бубном. И если я просто поудобнее устроился на лавочке, вытянув ноги, то Бубен ритмично орал и размеренно стучал в дверь:

— Сво-бо-ду!.. Сво-бо-ду!.. Сво-бо-ду!..

— Бубен, а чего ты пытаешься добиться? — уточнил я.

— Я на свободу хочу! — отозвался тот. — Пусть открывают! Я же не виноват!

— Так никого нет! — заметил я. — Видишь, толпа побежала… Все пытаются её остановить…

— А я тоже хочу бежать! — заревел Бубен в маленькое решётчатое окно. — И пива ещё хочу!.. И музыки!.. Сатрапы!.. Держиморды!.. Выпустите меня… Федь, я тебе воплями не мешаю?

— Не-не… — ответил я. — Кричи, если очень хочется.

— Спасибо! — кивнул Бубен и снова прилип к окну: — Сатрапы!.. Свободу!.. Пиво!.. Закусь!..

Глава 12

«Ишимский Вестник», 2 сентября 2033 года.

«ДВОЙНОЕ УБИЙСТВО НА ВЫСТУПЛЕНИИ „СТЕПНЯКОВ“. И СНОВА ДВУСЕРДЫЕ!»

Сегодня, во время выступления известной ватаги «Степняки», было совершено двойное убийство. Убитыми оказались наследник рода Пестряковых и его младшая сестра, которые пришли послушать музыку любимой ватаги. Приблизительно в 16:00 друзья потеряли их из виду, а спустя полтора часа покойные были обнаружены в кабинке туалета при входе в феатрон, построенный на Бордовом Поле.

По имеющимся у нашей редакции сведениям, тела молодых людей имеют на себе следы множественных ножевых ранений, что наводит на мысли о возможной связи этой трагедии с недавней гибелью Екатерины Лобовой.

Семья погибших обещает награду за любые сведения об убийце. Подробности жестокого преступления читайте на странице 4.

В связи с техническими работами наша страница в сети будет недоступна 2 сентября с 12 часов дня до 12 часов ночи. Приносим извинения за доставленные неудобства.

Паника, пострадавшие и ответственные? Кто придумал задержать всех посетителей выступления «Степняков» и вызвал панику, чем закончилось бегство зрителей, и кто за это ответит? Стр. 2

Почём пшеница и картошка? Каким будет нынешний урожай в Ишимском княжестве, и как это повлияет на цены на продовольствие? Стр. 6

Военное обозрение . Что за силы задействованы вокруг Покровска-на-Карамысе, покинутого жителями, и какие меры предпринимаются, чтобы вернуть город? Стр. 7

Запертыми в вагончике мы с Бубном просидели до самой ночи. Что и неудивительно: после панического бегства толпы из феатрона, охране и городовым было не до расследования. Сначала бы отправить в лекарни и своих, и других пострадавших…

Возможно, мне только показалось, но было такое ощущение, что о нас просто забыли. Как ни надрывался Бубен, а к нашему вагончику никто не подходил. Спустя какое-то время мой знакомый устал и с умиротворённым видом сел на лавочку напротив меня.

— Слышь, Федь, ты арбун будешь? — спросил он, доставая флягу из внутреннего кармана кожаной куртки. — Закуски нет… Но лучше бухать, чем скучать!

— Арбун? — я подумал, что сидеть нам здесь долго, и ответил совсем не так, как, наверно, следовало бы. — А давай!

Фляги хватило всего на два часа, несмотря на попытки экономить. Правда, к этому времени мы и так уже хорошо накидались. Всё-таки и на выступлении выпили, а тут — смесь напитков, гадостные впечатления…

В общем, прикончив флягу, мы не нашли ничего лучше, чем лечь подремать на лавочках.

Разбудил меня звук открываемой двери и прохладный ночной ветер, ворвавшийся в наше узилище. А ещё луч фонарика, который шарил по лицам.

— Э-э-эй! Свет убрали! — потребовал Бубен. — Изверги!

— Поговори у меня ещё!.. — буркнул вошедший.

— Да я ща не только поговорю! — рассердился Бубен. — Я тебе ща в бубен дам!

— И поедешь на каторгу… —