О дружбе. Эволюция, биология и суперсила главных в жизни связей - Лидия Денворт

У большинства из нас круг общения не исчерпывается четырьмя друзьями. Друзья, находящиеся во внешних кругах – и вне кругов, – тоже являются важной частью нашей жизни. Подход ученых к изучению этих сетей в чем-то сходен с подходом к исследованию паучьей паутины. Как устроены эти сети? Каким силам могут они противостоять? Но аналогия с паутиной дает сбой, когда мы переходим к цели. Пауки плетут паутину для того, чтобы захватывать добычу. Люди создают сети для преуспевания и налаживания связей.

Анализ социальных сетей зиждется на двух основных идеях: связи и заражения. Кто с кем связан? Каждый индивид, согласно такой схеме, является узлом в обширной сети. Помните известную игру «Шесть шагов до Кевина Бейкона», по ходу которой надо связать себя с актером за шесть переходов? Например, один из моих сыновей ходил в детский сад вместе с мальчиком, отец которого приходился родственником Киры Седжвик, жены… Кевина Бейкона. Таким образом я связана с Кевином пятью шагами. Конечно, это своего рода сеть, хотя она и не дает мне никакой поддержки. Я также могу проследить путь до моих бывших коллег-журналистов или до семей, чьи дети играют в баскетбол в клубе «Бруклин». Заражением называют процесс, в ходе которого что-то течет по каналам сети: профессиональные советы, бациллы, денежные купюры или имена выдающихся спортивных тренеров. Связь и заражение эквивалентны структуре и функциям социальной сети соответственно.

Первая карта социальных сетей, отображающая схему дружеских отношений, была составлена в 1938 году для одной вермонтской деревни с населением в тысячу человек социологами Беннингтонского колледжа. Главным образом для того, чтобы показать возможность обрисовать «систему циркуляции» в общине; это выражение ученых превосходно иллюстрирует всю жизненную необходимость и важность отношений[272]. В опубликованной этими социологами статье отношения были нанесены на бумагу от руки – отдельные индивиды обозначались кружочками, а дружеские связи – стрелками. В исследовании участвовали почти все семьи деревни (94 %). Исследователи регистрировали все: социально-экономический статус, род занятий, размер семьи, членство в клубах и приходах, а также любимое чтение. Однако самое главное, что интересовало ученых, – кому люди выражают симпатию. Хотя и с некоторыми оговорками, ученые решили, что им удалось создать «в большой степени надежный отчет о ядрах дружбы… в этой деревне».

Члены деревенских клик имели равный уровень благосостояния и статус – хотя люди стремились называть в числе своих друзей тех, кто был выше их. Вся деревня распадалась на «семь хорошо очерченных групп плюс круг изолированных и наполовину изолированных индивидов». Эти группы в незначительной степени перекрывались. Каждая группа концентрировалась вокруг самой популярной личности. Одна схема, названная «ядро деревни», отражала положение процветающих бизнесменов и профессионалов. В центре этого ядра – матриарх, деревенская «щедрая леди», которую целых семнадцать респондентов назвали «лучшим другом». (Сама она наградила этим почетным званием только двоих.) В других группах держались вместе торговцы и их жены. Фабричные рабочие, многие из которых были католиками, образовывали спаянную группу, тяготевшую к жене одного из квалифицированных рабочих. Женщину, державшую деревенскую гостиницу, назвали другом жены двух фермеров, шофер, два продавца и кассирша из местного отделения банка. Из небольшой группы ни с кем не связанных жителей, которые не назвали в качестве лучшего друга ни одного человека и которых не назвал никто из других деревенских, большинство недавно переехали, но говорили, что на прежнем месте у них были обширные и крепкие социальные связи. Исследователи отметили, что у трех человек назревали «социальные проблемы».

Из такого скромного опыта выросла работа Николаса Кристакиса и Джеймса Фаулера. Кристакис начинал свою карьеру врачом и заинтересовался, как именно болезнь одного человека отрицательно влияет на другого, особенно на супруга. Этот интерес привел к пониманию того, что пары людей соединены с другими парами, образуя огромные, далеко простирающиеся сети связей. Захваченный подобными идеями, он стал социологом и занялся анализом социальных сетей совместно с политологом Фаулером. Это был неортодоксальный карьерный шаг, но в разговоре Кристакис, который теперь руководит лабораторией социальных сетей Йельского университета, буквально лучится идеями и энергией и кажется человеком, способным двигаться в любых, самых невероятных, направлениях – как интеллектуально, так и профессионально.

Кристакис и Фаулер утверждают, что наши социальные предпочтения и выбор подобны строительным блокам, из которых формируются наши социальные сети: «Нужен ли вам один партнер для игры в шахматы или много – для игры в прятки? Готовы ли вы общаться со своим сумасшедшим дядюшкой? Вы хотите жениться или привыкли бросаться на все, что движется?»[273] – вопрошают они. Но наши сети, с другой стороны, формируют нас самих; важно, какое положение мы занимаем в семье, являются ли наши друзья друзьями и сколь многие друзья наших друзей могут изменить ход нашей жизни. Все и каждая из этих связей предлагают возможность влиять и испытывать влияние, отмечают ученые. Один из главных выводов книги, которую Кристакис и Фаулер опубликовали в 2009 году («Связанные одной цепью»), заключается в том, что они смогли выявить влияние друзей трех степеней близости (на полпути до Кевина Бейкона) на все возможные человеческие признаки – от поведения на выборах до ожирения.

Кристакис и Фаулер выполнили свою работу на огромном недооцененном материале, натолкнувшись на золотую жилу данных о дружбе, полученных, но не проанализированных ранее в ходе фреймингемского исследования сердечно-сосудистых заболеваний. Когда Кристакис принялся искать богатые источники данных, он обнаружил, что участники фреймингемского исследования, заполняя анкеты, записывали туда сведения о близких друзьях и членах семьи для связи в экстренных случаях. При этом никто и никогда не использовал эти данные. Всего в этих анкетах были сведения о более чем пятидесяти тысячах дружеских и родственных связей.

Для того чтобы посмотреть, как эмоция распространяется по сети, авторы в качестве фактора «заражения» выбрали счастье. Самые счастливые люди – это те, у кого больше всех социальных связей, даже если некоторые из них не включают близких друзей. Представляется, в самом деле, что если вы улыбаетесь, то весь мир улыбается вместе с вами. Ежедневные мимолетные моменты счастья – с вами приветливо поздоровался сосед, бариста в кофейне вспомнил ваше имя и любимый напиток, в начале рабочего дня вы обсудили с коллегой ваше любимое телешоу – все вместе, эти вознаграждения повышают настроение. Кристакис и Фаулер обнаружили, что счастье немного более заразительно, чем несчастье. Согласно их расчетам, каждый счастливый друг улучшает ваше настроение на 9 %, а каждый несчастливый ухудшает настроение только на 7 %. Отсюда, таким образом, следует, что чем больше связей в вашей сети – чем шире она заброшена, – тем счастливее вы будете. «Если вы находитесь в центре сети, то ощутите на себе все, что по ней проходит. И если счастье распространяется более устойчиво, то в среднем вы будете улавливать волны счастья чаще, чем волны печали», – сказал Фаулер в интервью газете New York Times[274].