Крошка Доррит. Книга вторая - «Богатство» - Чарльз Диккенс

Колокольчик звонил часто — наведывались влавку запоздалые покупатели, вернулся мистер Плорниш с работы, — и мистеруБаптисту приходилось то и дело повторять свою игру, привлекавшую к нему вниманиевсего общества. Наконец чай был выпит, дети уложены спать, и миссис Плорниш ужеподумывала, не попросить ли отца порадовать их песенкой о Хлое, как вдругколокольчик снова зазвонил, и вошел Кленнэм.

Кленнэм поздно засиделся в конторе над счетамии письмами: приемные Министерства Волокиты безжалостно грабили его время. Сверхтого ему не давала покоя мысль о странной встрече в доме матери. Он казалсяутомленным и расстроенным, и в самом деле был утомлен и расстроен; но тем неменее нарочно пошел той дорогой, которая вела мимо лавки, чтобы сообщитьПлорнишам о втором письме от мисс Доррит.

Эта новость произвела в хижине такую сенсацию,что даже мистер Баптист оказался забытым. Мэгги тотчас же протолкалась впереди, казалось, слушала известия о своей маленькой маменьке не только ушами, но иртом и носом, — слушала бы и глазами, если бы не застилавшие их слезы. Еепривели в полный восторг заверения Кленнэма, что в Риме имеются больницы, ипритом такие, где за пациентами отличный уход. Мистер Панкс сразу вырос вглазах всего общества, когда выяснилось, что ему посвящена особая приписка.Словом, письмо всех заинтересовало, всех порадовало, и это послужило Кленнэмулучшей наградой.

— У вас усталый вид, сэр, — сказала ему миссисПлорниш. — Если не побрезгуете нашим угощением, я вам налью чашечку чаю; уж мывам так благодарны, так благодарны за то, что вы про нас не забыли.

Мистер Плорниш счел, что положение хозяинадома обязывает его поблагодарить еще от себя лично, и для этого прибегнул кораторскому приему, который всегда казался ему идеальным сочетанием парадностис искренностью.

— Джон Эдвард Нэнди! Сэр! — сказал мистерПлорвиш, адресуясь к старичку. — Не каждый день видишь великодушные поступки, ичтобы это в простоте и не гордясь, стало быть, если уж привелось, так ты цени ибудь благодарен, а то в другой раз и рад бы, да не за что, вот и выходит, самвиноват.

Мистер Нэнди отвечал на это:

— Я думаю точно так же, как и ты, Томас, истало быть, мы с тобой думаем одинаково, а раз так, то тут и слов никаких нетребуется, потому что, если думать так, как мы думаем, то нужно прямо сказать:да, Томас, да. Вот так именно мы с тобой и думаем, и всем бы следовало думатьтак, как думаем мы, а если все будем думать одинаково, то никто не будет думатьиначе, нужно прямо сказать, нет, Томас, Томас, нет!

Артур в свою очередь поблагодарил, хотя именее церемонно, прибавив, что его пустяковая услуга не стоила такой лестнойоценки; что же касается чаю, то он бы с радостью воспользовался гостеприимствоммиссис Плорниш, но еще не обедал, и спешит домой после долгого трудового дня. Взаключение, услышав, что мистер Панкс с шумом разводит пары, он предложил емуидти вместе. Мистер Панкс охотно принял приглашение, и они вдвоем покинулиСчастливый Уголок.

— Вы бы сделали доброе дело, Панкс, если бысогласились разделить мой обед, или вернее ужин, — сказал Артур, когда онивышли на улицу. — Я сегодня очень устал, и у меня тоскливо на душе.

— Попросите меня о большем одолжении, —отвечал Панкс, — и вы тоже не встретите отказа.

Между этим чудаковатым человечком и Кленнэмомсуществовало взаимное понимание, не нуждавшееся в словах, которое всевозрастало с того вечера, когда мистер Панкс играл в чехарду с мистером Рэггомна дворе Маршалси. Вместе они смотрели вслед карете, увозившей семейство Дорритк новой жизни, вместе медленно побрели в этот торжественный день от тюремныхворот. Когда пришло первое письмо от Крошки Доррит, никто не проявил такогогорячего интереса к его содержанию, как мистер Панкс. А во втором письме,лежавшем сейчас в нагрудном кармане Кленнэма, сама Крошка Доррит называла егоимя. Хотя он никогда и ничем не обнаруживал своих чувств перед Кленнэмом, да ислова, сказанные им только что, ничего особенного не означали, у Кленнэма давноуже сложилось убеждение, что мистер Панкс по-своему к нему привязан. Все этизвенья сплетались в одну цепь, делавшую сегодня Панкса надежным якоремспасения.

— Я теперь один, — объяснил Артур дорогой. —Компаньон мой уехал по делам предприятия, и вы можете чувствовать себясовершенно свободно.

— Благодарю вас. Скажите, мистер Клсннэм, высейчас ничего такого не заметили в нашем Альтро? — спросил Панкс.

— Нет. А что?

— Он славный малый, и я испытываю к немусимпатию, — сказал Панкс. — Но сегодня он что-то сам не свои. Не знаете ли, чтомогло с ним стрястись?

— Понятия не имею. Вы меня удивляете.

Мистер Панкс объяснил, чем вызван этот вопрос.Для Артура услышанное явилось полной неожиданностью, и он не знал, чтопредположить.

— Может, стоит вам порасспросить его, — сказалПанкс. — Все-таки ведь он иностранец.

— Порасспросить — о чем же?

— Чем это он так встревожен.

— Сперва я должен убедиться, что он и точновстревожен чем-то, — возразил Кленнэм. — Видите ли, он так трудолюбив, такстарателен, так готов всегда благодарить за каждый пустяк, что заслуживаетвсяческого доверия; а мои расспросы могут навести его на мысль, что ему недоверяют, и это обидит его.

— Тоже верно, — сказал Панкс. — Эх, мистерКленнэм, плохой из вас хозяин, как я погляжу! Чересчур вы деликатны.

— Если уж на то пошло, — засмеялся Кленнэм, —я вовсе и не хозяин Кавалетто. На хлеб он себе зарабатывает резьбой по дереву.У него все наши ключи, через ночь он дежурит на заводе и вообще состоит при немчем-то вроде сторожа; но с его ремеслом там почти нечего делать, хоть, конечно,если случается подходящая работа, он ее всегда получает. Нет, я скорей егосоветник, чем хозяин. Или, чтоб быть точным, назовем так: советник и банкир.Кстати сказать, Панкс, не странно ли, что горячка спекуляций, захватившаясейчас столько народу, не миновала даже маленького Кавалетто?

— Спекуляций? — переспросил Панкс, издавкороткий храп. — Каких спекуляций?

— Я имею в виду предприятия Мердла.

— А, это вы о помещении капиталов, — сказалПанкс. — Так, так. Я сперва не понял, что вы о помещении капиталов.

Это было сказано с такой живостью, что Кленнэмвопросительно посмотрел на своего спутника, точно желая знать, нет ли в егословах другого, скрытого смысла. Но тот ускорил шаг, что сопровождалосьусиленной работой всего машинного отделения, и Артур не стал продолжатьразговор, тем более что они уже подходили к дому.