ОКР под контролем. Как выйти из сумрака навязчивых мыслей к ясности в своей жизни - Джеффри Шварц

я стала одержима идеей, что он употребляет наркотики, чего он не делал. Я стала постоянно расспрашивать его об этом. Гай был верен мне и часто проявлял свою привязанность, но я зациклилась на его прошлом и даже на том, листал ли он журналы для взрослых. Я постоянно допытывалась: влюблялся ли он раньше, когда в последний раз видел ту девушку, почему больше с ней не встречается, думает ли он о ней». Анна хотела знать, листал ли он журналы с фотографиями девушек, почему, откуда они брались, когда он делал это в последний раз, когда сделал в первый, сколько раз он вообще их видел и какие конкретно.

И она требовала немедленных ответов. «Неудивительно, – говорит Анна, – что Гай ненавидел подобные разговоры. Они заканчивались тем, что мы оба злились, он – потому что считал меня излишне подозрительной и недоверчивой, я – потому что считала его ответы расплывчатыми и лживыми». Анна мысленно часами перепроверяла его ответы, повторяя те факты, которые он ей поведал, в поисках расхождений. «Мне было недостаточно услышать ответ один раз. Если он снова отвечал на вопрос, который я задавала ранее, но нынешний ответ чем-то отличался, я испытывала жуткую душевную боль. Эти расхождения я принимала за доказательство того, что Гай постоянно мне врет».

Гай чувствовал себя сбитым с толку и сердился на несправедливые обвинения. Анна ощущала уязвимость, страх и стыд из-за того, что была не способна остановиться. Они встречались уже около года, ее психическое расстройство становилось только хуже, и Анна стала подумывать о самоубийстве. Ей попался рассказ о больном, который выстрелил себе в голову и чудесным образом «исцелился», избавившись от пораженной зоны мозга, – но этот текст лишь ввел ее в заблуждение. «Я мечтала, что сама смогу так вылечиться». К тому моменту Анна была убеждена, что в глубине души является ревнивой, излишне требовательной, сложной и несчастной женщиной. И ненавидела себя за это.

Подростком Гай жил в Европе, и однажды летом они вместе с Анной отправились проведать его старых друзей. Но Анне нужно было точно знать, какую роль в его жизни сыграли подруги. Как долго он знал каждую? Встречался ли с кем-то из них в старших классах? «Сначала я отвечал ей, – говорит Гай, – но, когда она повторяла вопрос в пятый раз, это становилось нелепо. Я пытался понять, зачем она меня расспрашивает, но Анна просто отвечала, что должна точно все знать и быть уверенной во мне». Иногда Гай отвечал первое, что придет в голову, надеясь, что его девушку это удовлетворит: «Мы в последний раз виделись три года назад в августе». Но позже при встрече его подруга упоминала, что на самом деле это было четыре года назад в июле, и Анна начинала новый допрос.

Анна считала, что либо Гай ей лжет, либо она сходит с ума. Поскольку она никогда не записывала его ответы, то не могла понять, правда ли они отличаются, или ей это только кажется. Поэтому ей постоянно требовалось, чтобы Гай доказал, что говорил правду и никаких несоответствий на самом деле не было.

В итоге Анна сообщила Гаю, что собирается записывать все, что он ей говорит. Тогда он уперся: «Нет, не надо. Это худшее, что ты можешь сделать». Гай был прав. «Я бы понял, если бы Анна спросила, к примеру, пропускал ли я бокал-другой с этим человеком. Я бы просто ответил “да” или “нет”. Но она начинает допытываться, когда мы виделись в последний раз и все такое. А я, с ее точки зрения, не способен дать ответ, который полностью ее устроит, – и разговор в итоге превращается в бесконечный допрос».

В первые годы отношений Анна и Гай несколько раз ездили в Европу к его родственникам. Хотя в то время он даже не подозревал об этом, Гай начал прибегать к поведенческой терапии, чтобы помочь своей девушке. Он понимал, что, если Анна слишком устанет, ее снова одолеют навязчивые идеи, поэтому старался заранее планировать поездки. Гай решал, чем они будут заниматься каждый день, чтобы Анна была увлечена интересным делом и не могла постоянно его допрашивать.

Во время второй поездки за границу Гай и Анна остановились дома у его родителей. Это оказалось ошибкой. Мать Гая решила, что ее сын привел девушку с серьезными психическими отклонениями, и оказалась не готова к ее странностям. У нее были куда более серьезные поводы для беспокойства: ее муж недавно перенес сердечный приступ. Мама Гая в открытую проявляла свою нетерпимость, что, безусловно, усилило стресс Анны и повлияло на ее обсессии, вызванные ОКР. Более того, мать Гая сказала ей: «Наверное, в глубине души тебе это нравится. Тебе просто хочется так себя вести». Анна в отчаянии отвечала: «Нет-нет, вы просто не понимаете». Этот конфликт глубоко задевал и ее саму, и Гая. «Я просто сорвалась, – говорит Анна. – Я хотела покончить с собой, потому что все больше зацикливалась и странно себя вела. Я просто помешалась на том, чтобы вернуть Гаю жизнь, которая была у него до меня. Хотя на самом деле жил он тогда чрезвычайно скучно».

Она донимала Гая расспросами обо всех его бывших девушках: «Как она выглядела? Что вы с ней ели на свиданиях? Куда вы ходили? Что вы заказывали в качестве основного блюда, что на закуску, какой десерт? Обедали ли вы в полдень или в четыре минуты первого? О чем беседовали?» Анна была в смятении. «Я не понимала, что происходит, и чувствовала себя отвратительно, потому что продолжала пытать своего парня этими безумными вопросами. Он очень расстраивался. Считал, что я это делаю шутки ради. Гай сам по себе очень чувствительный, он стал думать, что я ему не доверяю. В какой-то степени это и правда было так. Но никто из нас не понимал, в чем дело. Мы просто не догадывались. Я уже лечилась от панических атак, знала, как они происходят, но это было что-то совершенно иное. (Около десяти-пятнадцати процентов больных ОКР также страдают от панических атак.) Я понимала, что со мной что-то не так, и мне нужно к психиатру. Но тогда мы были в Европе, и я практически считала дни до конца того лета».

В глубине души Анна знала, что Гай отличный надежный парень. Она никогда не замечала за ним сомнительного поведения, ни разу не видела, чтобы он, например, напивался. В глубине души она понимала, что из-за собственных проблем пытается испортить прекрасные отношения. Вот только Анна не знала, что больна ОКР. В худшие дни того лета Гай сделал ей предложение. «Безумная идея, да?» – смеется он теперь. Впрочем, довольно скоро они оба начали сомневаться в совместном будущем. Анна вспоминает: «Мы несколько раз страшно ругались: я кричала, что он лгал мне, потому что на вопрос, что было в среду, или четверг, или когда угодно еще, он ответил неправильно. Я думала, что должна с ним порвать, потому что Гай лжец». На самом деле он просто пытался заставить Анну оставить его в покое. Он даже не помнил, что отвечал ей, а Анна помнила все.

Вернувшись в Лос-Анджелес, пара обратилась за помощью, и их направили ко мне. К тому моменту они уже жили вместе и переживали огромный стресс. Анна оканчивала колледж, а Гай начинал научную карьеру, которой не мог полностью посвятить свое внимание. Сейчас он говорит, что все то время провел словно в тумане. «Мы пытались разобраться со всем, что происходило, и я не мог понять: то ли проблема в Анне, то ли я просто безнадежен как ученый».

Я поставил Анне классическое ОКР. Она стала