В плену сердца - Тори Майрон

Он не победит! Не меня! Не в этой игре! Не сегодня!

Захотелось веселья, милый? Да без проблем! Сейчас устрою! И, раз уж на то пошло, не только тебе, а вам обоим!

Адам

Я сам не понял, в какой именно момент мой план «Вернуть себя настоящего» сменился на «Вернуть её настоящую».

Через неделю, две, месяц? А может, подсознательно я с самого начала этого хотел, и сколько бы я ни убеждал себя в обратном, сколько бы ни трахал девчонку, упиваясь мистическим кайфом, так и не смог погасить в себе это желание. Оно острыми иглами раздирало всю мою сущность, с лёгкостью прорываясь как сквозь густую пелену чар, так и сквозь обычное человеческое опьянение. Ничто не смогло уничтожить жажду увидеть Лину прежней, как и избавиться от лютого отторжения послушной, безропотной и абсолютно холодной в постели Анны.

Нет, она никогда не лежала бревном, безучастно позволяя себя трахать. Каждую ночь поведение девчонки ничуть не отличалось от поведения любой другой боготворящей меня женщины, лишь за одним исключением — она сама не получала удовольствие от секса. Совершенно. Ни разу. Что бы я с ней ни вытворял. А я вытворял такое, чего никогда в жизни ни с одной женщиной не делал и от чего даже дерево бы растаяло и потекло. Но эта девка, видать, черствее столетнего дуба. Её ничто не берёт. И дело не во мне. Я это точно знаю. Не потому, что считаю, будто ни одна женщина не может остаться равнодушной к моим ласкам (хотя к чему скромничать — так оно и есть), а потому что вся проблема именно в Анне.

Я уверен, любой другой мужик, потрахавшись с ней, остался бы в полном восторге, а меня назвал бы либо зажравшимся идиотом, либо просто конечным безумцем. Однако я, за исключением момента стирающего разум оргазма и пары минут после, всегда чувствую её необычность и никак не могу это изменить.

Она вроде бы живая, но не одушевлённая. Сексуальная до чёртиков, но опустошённая. Красивая, страстная, раскрепощённая, но точно запрограммированная кукла. Вещь. Робот. И по этой причине секс с ней пусть и космический, но совсем не такой, какой был с Линой. В нём не хватает одного важного звена, а именно — моей дикарки, без которой я не просто не могу достигнуть полноценного восстановления, но вдобавок ещё и довожу себя до конкретного неадеквата. Во всех смыслах этого слова: мозги всмятку, настроение постоянно скачет, как у подростка в пубертатный период. Нервы… Да их вообще уже нет! А тело скулит от переутомления из-за бессонницы, частых попоек и интенсивных секс-марафонов, во время которых я ночь за ночью продолжаю жрать обалденно вкусный кекс, что помимо наслаждения вызывает у меня ещё и острую форму аллергии. Другого определения моей непереносимости Анны мне не найти.

И, кстати, всему виной вовсе не её фригидность. Дело в том, что, пусть физически я и упиваюсь монументальным спектром ощущений во время нашей с ней близости, морально меня бесит в девке всё: пустой синий взгляд, умелый рот, запах, вкрадчивый голос, беспрекословная покорность и каждое сказанное ей слово. Всё, мать её! И потому из-за вечного морального неудовлетворения я уже вконец превратился в неизвестно кого. На встречах и собраниях я рассеян, в офисе агрессивен и вечно недоволен. Каждый сотрудник меня стороной обходит, когда видит в коридоре, а Майкл не на шутку переживает за меня и всячески пытается уговорить прекратить истязать и себя, и девчонку, пока ещё не поздно. Но я не могу ничего с собой поделать. Я поставил перед собой цель натрахаться вдоволь, чтобы меня наконец отпустило, и не отступлю, пока не достигну этого. Иначе я никогда не поступал и не поступлю и в этот раз. Мне просто необходимо вернуть кошку в нормальное состояние, и нужно сделать это как можно быстрее, потому что с каждым днём мне становится всё херовей и херовей, отчего я беспрерывно продолжаю срываться на Анне.

Девка и так постоянно вынуждает меня раздражаться, а когда ей раз за разом удаётся отбиться от моего ментального натиска, я вообще взрываюсь от гнева и самолично довожу нас обоих до изнеможения. И за последний месяц подобное происходило чуть ли не каждую ночь.

Мой приказ стать нормальной она отказалась выполнять, просить её… ну… тут уж, думаю, и так понятно, что подобный вариант я даже не рассматривал. Возбудить её невозможно, на любовную ласку она не повелась. Унизительных поручений, от которых настоящая Лина расцарапала бы мне всю физиономию, оказалось недостаточно, чтобы вынудить её вернуться, но вот попытка вызвать в ней ревность вполне может сработать на ура.

Анна неплохо держалась вчера во время беседы о её любимом «братце». Я почти поверил в её безразличие, однако на миг поджавшиеся губки и вспыхнувший гнев в синих глазах проявили мою бойкую девочку в этой невозмутимой, беззаботной игрушке. Она там. Она всё слышит, видит, понимает. И она злится, ревнует, возмущается, грустит, обижается и однозначно ненавидит меня за всё, что я с ней делал всё это время, и за то, как я сорвался на ней вчера, когда случайно узнал ошеломительную новость о сохранившемся в её памяти лице Рида.

Мне и так ежедневно приходилось всячески отгонять из мыслей их с Линой воспоминания, чтобы не захлебнуться ревностью, а осознание, что дикарка тоже все их прекрасно помнит, окончательно выбило меня из колеи.

Меня перемкнуло так, что от злости я и половины ночи не помню. Очухался только когда удалось выпустить весь пар, а это лишь к утру, к тому самому злосчастному моменту, когда начал звенеть будильник. Но ни его громкий звон, ни моё тяжелое, опавшее на Лину тело не помешало ей отключиться в следующий миг, как я вытащил из неё член. Я вытрахал из неё все силы.

Почти всегда после секса я оставлял на ней пару-тройку новых отметин, но вчера я слишком переусердствовал. До сих пор перед взором вижу её спящее лицо, опухшие, искусанные до крови губы, растрёпанные волосы с вырванными прядями в моих руках и истерзанное моим бешеным напором тело: синяки, засосы, глубокие укусы — этот стандартный набор целиком разукрашивал её нежную кожу. А на мне ничего. Ни одной грёбаной царапины. Будто моё тело даже её метки отторгает, не оставляя на себе ни одного следа от коготков девчонки.

Поэтому я верну дикарку обратно. Обязательно верну! Не только в желании получить то, что мне по-настоящему нужно, но и чтобы защитить её. От себя. От моего помешательства, вечных перепадов настроения и яростных забвений. А для этого необходимо раздразнить её внутренних демонов, которых в кошке хоть отбавляй. И вряд ли кто-то может сделать это лучше, чем ещё одна страстная кошечка, что трётся о меня сейчас, извивается, целует так отчаянно, словно я последний мужик на планете, и течёт без крупицы моих усердий, пока я отвечаю ей с тем же запалом исключительно из корыстных целей. На деле же мне абсолютно похер. Что, к слову, также злит до помутнения. Как и вопиющий факт, что единственное, от чего я возбуждаюсь, — это предвкушение момента, когда моя пленница осмелится выбраться из комнаты и придёт к нам.

И ей много времени не требуется. Дистанционно открыв её дверь, я мысленно дал Лине пять минут. Ей хватило вдвое меньше. Шустрая моя. Да только так же шустро и незаметно сбежать обратно в комнату у неё не получится.