В плену сердца - Тори Майрон

Только она настоящая.

Дикая. Буйная. Лживая. Страстная. Неподражаемая. Отзывчивая. Моя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Всего пара минут непрерывных толчков, и Лина намертво сдавливает меня сразу в трёх точках: шею — руками, бёдра — ногами, а член — плотными, пульсирующими стенками лона, от чего неуправляемая лавина экстаза, обрушившаяся и на меня тоже, не только сметает все непрошеные мысли, но и не позволяет лично увидеть потрясающий момент её оргазма.

Как всегда, искры из глаз от остроты ощущений, уши закладывает, нервы оголены. Всё светлеет, потом темнеет, усыпая взор калейдоскопом солнечных созвездий. Сильнейший, вышибающий дух разряд кайфа прошивает поясницу, унося тело, потерявшее вес, в искрящуюся, пронзительную высь, где весь жар, похоть, гнев, раздражение, боль сменяются сладостной эйфорией. Мощной. Неконтролируемой. Очищающей разум. И сбивающей с ног.

Полностью излившись в Лину, я наваливаюсь на неё всем телом. Утыкаюсь носом ей в ключицу, вдыхая густой аромат пота и секса. Не понимаю, вернулась ли дикарка ко мне обратно, потому что не могу так быстро прийти в себя от магического оргазма. Да и в этом бессознательном состоянии для меня не важно, кем она является сейчас. Анна? Лина? Не имеет значения. Я всё равно переплетаю наши пальцы и обцеловываю всю её грудь и шею, нашёптывая девчонке какие-то фразы, которые пока ещё сам не могу расслышать.

– Ты правда сделаешь всё что угодно, лишь бы я осталась? – её голос первым пробирается сквозь гулкие удары пульса в ушах.

– Конечно. Всё, о чём ты попросишь, я незамедлительно выполню, – заплетаясь, проговаривает не подвластный мне язык. И, чёрт побери, всё нутро с ним поневоле соглашается.

– Даже избавишься от неё?

– От кого?

– От своей особенной женщины.

– Ты — моя особенная женщина.

– Неправда. Ты сказал, что я не вхожу в их число, – грустный выдох Лины путается в моих волосах, нанося болевой удар по грудной клетке.

– Глупая. Нет никаких их. Есть только ты, – я крепче сжимаю кошку в своих объятиях, прислушиваясь к учащённому стуку её сердца.

– Значит, Виола для тебя ничего не значит?

Какая на хрен Виола? У меня в голове сейчас гудит лишь одно имя.

– Ничего.

– Абсолютно?

– Абсолютно.

– И если я попрошу её убрать из дома, ты это сделаешь?

– Считай, её уже нет.

– Серьёзно? Вот так просто? – нотки радости в голосе Лины рисуют улыбку на моих губах, ещё сильнее отдаляя меня от здравомыслия.

– А что тут сложного?

– Не знаю. Она же работает на тебя уже много лет. Я думала, она хоть немного дорога тебе.

Никак не могу очухаться и врубиться, почему мы вообще говорим о ней, но тем не менее честно и уверенно отвечаю:

– Она — никто, Лин. Просто прислуга. Я с лёгкостью найду новую уже на следующее утро.

– А я? Я тоже прислуга, которую так просто сменишь?

– Нет, сладкая, ты не прислуга. Ты моя особенная и единственная девочка. И я никогда не смогу тебя сменить ни на кого другого. Ты и сама это знаешь, – произношу самое слащавое, недопустимое и отвратное мне признание, которое только можно себе представить, и требовательно раздвигаю её губы языком, жадно проникаю в рот, насыщая свои вкусовые рецепторы дополнительной сладостью. Приторной. Тошнотворной. Чужой. Той, что не переворачивает мне всю душу наизнанку, заставляя чувствовать себя живым, а вызывает всецелое отторжение, что мгновенно помогает моим мозговым процессорам заработать в полную мощность.

Туманная поволока в глазах бесследно рассеивается, и я резко отлипаю от губ Лины. Врезаюсь в её лицо немигающим взглядом и чувствую, как с началом её звонкого смеха что-то надрывается внутри меня, стирая все следы радости и наслаждения.

– Ну что, тебе понравилось шоу? – победно ухмыляется она, продолжая посмеиваться, пока штормовая синева её глаз, наоборот, покрывается ледяной коркой.

Адам

– Что? Какое ещё шоу? – недоумённо хмурюсь я. Чёткое осмысление происходящего пока ещё не может добраться до сознания.

– То, что ты хотел увидеть, разумеется. Мне кажется, это было моё лучшее выступление из всех. Как у меня здорово получилось сыграть злость, ревность, правдоподобно выдать несдержанные фразочки. Ух! Я сама осталась от себя в восторге! – довольно щебечет распластавшаяся подо мной сучка, стопроцентно подтверждая, что моя миссия с треском провалена — Анна по-прежнему здесь и, по ходу, даже не собиралась никуда исчезать!

Я упускаю момент, когда гнев бешеным вихрем пролетает по кровотоку, побуждая меня быстро встать на ноги и оторвать кошку от стола. Прозреваю лишь, когда мой член выбирается из девчонки, а рука грубо зарывается ей в волосы.

– Что ты несёшь, идиотка?! – яростно рычу в её приоткрытые губы.

– Господи! Что ты опять злишься-то? Разве не этого ты добивался? Я же так старалась. Тебе должно было всё понравиться. Виола вон осталась в полном восторге, – кошка переводит насмешливый взгляд мне за спину. Я оборачиваюсь и лишь тогда вспоминаю, что в комнате мы находимся не одни.

Беззащитно обняв себя за плечи, Виола стоит абсолютно голая и, подрагивая всем телом, неотрывно смотрит на нас. Её грудная клетка часто и тяжело вздымается, будто ей не хватает воздуха. Губы искусаны, глаза покраснели, а по розовым щекам обильно катятся слёзы.

– Теперь ты веришь моим словам, Ви? – ядовито протягивает Лина. – Ему до тебя нет никакого дела. Никогда не было и никогда не будет. А все сладкие речи о твоей особенности, которые он только что заливал тебе в уши, — не что иное, как обычный инструмент в достижении своей цели. Адам превращается в милого и ласкового только тогда, когда ему от нас что-то нужно. На деле же все мы для него ничего не значащие вещи. И да, Ви, если тебе станет от этого легче, я — не исключение. Я для него точно такое же «никто», как и ты. Просто я это уяснила уже давным-давно, а тебе даже нескольких лет не хватило, чтобы это сообразить. Но, надеюсь, я помогла тебе это сделать. Поэтому прекрати реветь белугой и просто сделай выводы: стоит ли и дальше тратить годы впустую, ожидая взаимности того, кто никогда ею не ответит? – проговаривает Лина, каждым отчеканенным слогом словно остроконечный дротик в меня вкалывая.