Он сказал / Она сказала - Эрин Келли

Кит вскочил и заглянул в шкафчик под раковиной.

– Да нет, вроде все то же самое.

Царапины краснели на глазах.

– Запоздалая реакция на дым? Или просто нервное расстройство?

Здоровой рукой Кит взял меня за подбородок и потянул вверх, рассматривая шею, затем задрал майку и оглядел живот и спину.

– Наверное, какое-то местное раздражение, оно у тебя только на руках.

Кожа горела огнем всю ночь. Когда я наконец уснула, мне приснился сон, будто меня покусали комары и мама мажет мне руки успокаивающим кремом. Я проснулась в слезах, под ногтями запеклась кровь. На электронном будильнике цифры 8.20 сменились на 8.21.

– Ты почему меня не разбудил?

Я ворвалась в гостиную, где Кит сидел за ноутбуком; рядом поблескивал огоньками модем.

– На работу ты не пойдешь. Я позвонил и сказал, что ты заболела. А еще записал тебя к врачу.

– Из-за небольшого зуда?

Меня трясло, будто я выпила целый литр кофе.

Кит заключил мое лицо в ладони.

– Неважно. Мы вместе, а значит, справимся.

– Думаешь, это из-за пожара?

– Ты ведь знаешь, я о тебе позабочусь, что бы это ни было, правда?

Только потом я выяснила, что Кит не спал всю ночь, читал в Интернете про нервный зуд и составил список возможных диагнозов. Мы оба испытали облегчение, услышав бодрое заключение терапевта.

– У вас был приступ панической атаки, дорогуша, – заявила она. – Ничего удивительного после того, что вам пришлось пережить.

– Да ну, – возразила я. – Мне кажется, есть какие-то физические причины.

– Чистая психосоматика! Подсознание – хитрая штука. Выпишу вам крем для снятия зуда и диазепам, чтобы вы отдохнули. А еще направление к психотерапевту – расстройство надо пресечь в зародыше, пока все не вышло из-под контроля. Бесплатной консультации надо ждать недель семь. Платную можно получить раньше.

Я думала только о том, что придется пропустить работу, а еще что рука Кита заживает медленнее, чем обещали врачи.

– Заплатим, – тут же откликнулся Кит.

Я подавляла желание почесаться, но, когда мы вышли наружу, оно стало нестерпимым. Кит обхватил мои запястья здоровой рукой и не давал мне вырваться. В памяти всплыли слова Бесс: «Мужчины куда больше нас, иначе сложены, да и намного сильнее».

Не могу избавиться от нее. Мысли сами сворачивают к Бесс. Пусть она не в своем уме, это еще не значит, что Джейми не насильник.

Буду ли я знать точно хоть когда-нибудь?

Психотерапевт, к которому меня направили, хорошо справилась с физическими симптомами – метод осознанности и упражнения помогли перехитрить подсознание: усмирить тревожность и держать покалывание и зуд под контролем. Но я не могла открыть ей настоящую причину. Она была неглупа, догадалась, что я всего не рассказываю. Порой мне приходило в голову, что стоит придумать какую-нибудь детскую травму. В особо темные минуты я подумывала о том, чтобы списать расстройство на загнанные внутрь переживания от маминой смерти.

Я прошла через все это только благодаря Киту. Он дважды спас мне жизнь: во время пожара и после. Каждый день, каждую ночь он был рядом. Поднимался с постели и играл со мной в карты, смотрел фильмы, держал меня в объятиях, расчесывал мне волосы, разглаживал, плел из них косички, пока я подавляла желание до крови расчесать руки. Я попалась в капкан собственной тайны, поджаривалась на собственном адском огне; только теперь я могу оценить то, сколько он для меня сделал, скольким пожертвовал. В благотворительный фонд я так и не вернулась – была не в состоянии работать. Кит набрал преподавательских часов, но денег все равно не хватало. Он не мог содержать нас обоих и одновременно писать докторскую. Как только рука зажила, он устроился на почасовую работу в оптику: вставлял дешевые линзы в оправы. Иногда он брал хорошие линзы и смотрел через них в небо на безымянные звезды. И никогда не жаловался, что это ниже его достоинства.

Четыре недели спустя после того, как сгорела их квартира в Клэпхем-Коммон, Лора Лэнгриш и Кит Маккол обменялись брачными клятвами в регистрационном офисе района Ламбет. Из здания вышли Кристофер и Лора Смит. Они вернулись в новый дом – небольшую квартиру, арендованную на Уилберхэм-роуд. Никаких гостей, никаких невест, перенесенных на руках через порог, только долгий нежный вечер в супружеской постели. Медовый месяц невеста провела, регулярно навещая психотерапевта. Жених вкалывал в две смены, чтобы заплатить за ее лечение и аренду квартиры.

Нам было по двадцать два. Пока другие парочки нашего возраста рассуждали о взаимных обязательствах, мы безнадежно в них запутались. Что такое обязательства в отношениях, в которых одна сплошная тьма? Даже секс утратил былую игривую легкость. Мы нуждались в нем, но не хотели его. Неужели когда-нибудь наша беззаботность снова вернется?

Через пять месяцев Кит вернулся домой с тонким рулоном под мышкой.

– Что это?

– Смотри-ка!

Он развернул карту мира и приколол ее кнопками к стене над камином. А потом длинной красной нитью соединил Лондон и Южную Африку.

– Замбия, январь. Там будет небольшой фестиваль. На несколько тысяч человек. Лин и Мака не позовем. Только ты и я. – Он улыбнулся совсем как прежде. – Вероятность осадков практически равна нулю.

Надо было что-то делать, чтобы не просто жить, но и получать от жизни удовольствие. Если мы вернем в нашу жизнь затмения, возможно, в кромешной тьме отыщем прежний свет.

ЛОРА

20 марта 2015-го

Почему всем так хочется меня накормить?

Лин берет из ящика половник и разливает по тарелкам куриный суп с кукурузой.

– Садись, – командует она.

– Легко сказать.

Вместо стола у нас в углу стойка, как в американских закусочных, по обе стороны от нее – кожаные скамейки. Пластмассовая столешница такая древняя, что отстает от стены на полдюйма. В зазор забились крошки, мусор и прочая дрянь. Я разберусь с этим за неделю до родов. Все говорят, что тогда находит непреодолимое желание вымыть окна и поменять наволочки на подушках. Взбираюсь на скамью и подвигаюсь к стене. Отсюда видна вся кухня.

– Никогда больше сюда не залезу, пока дети не родятся!

Лин ставит передо мной тарелку, но я так и сижу, сложив руки.

– Я бы с радостью, но аппетита нет.

Она озабоченно хмурится.

– По-моему, это первый симптом?

– Какой еще симптом?

– Тревожности. А ты что подумала?

– Что, если есть не хочется, потому что плод развивается неправильно? Или еще похуже?

Договаривать не нужно, Лин все понимает. Она всегда меня понимала.