Махагон - Евграф Декю Ророк

Неожиданно для священника, к нему на встречу вышла приятной внешности, прислужница. Только переживания о друге удерживали его от глупостей, хотя нет, и это не могло его удержать.

– Какое приятное создание спустилось с небес, – начал Финиган.

Миловидная прислужница присев, слегка преклонилась. Улыбнулась, радуя его сердце.

– Душечка, не будешь ли ты так любезна, поговорить со мной. Он приблизился к ней вплотную.

– Как вам угодно, падре! – ответила она ласкающим его слух голосом.

– Позволь, полюбоваться твоей красотой, – сказал священник, касаясь её рук. Девушка была настолько приятна собой, что бедный Финиган позабыл обо всём на свете. Соблазнительно коснувшись пальцем её открытых губ, наклонился, ощущая тёплое дыхание, навиваемое похотью. Юное сердце истошно забилось в пышной груди. В молчаливом взгляде, он припал в страстном поцелуе, не встречая сопротивления. Продвигаясь к обладанию неторопливо, видел доступность красавицы.

Вдруг, одна из дверей отворилась, прервав такую минуту. Финиган был готов наорать, но вовремя спохватился, увидев самого графа. Прислужница, тоже увидела его и поспешно, подобрав края своей одежды, не успев расправить спущенное, сбежала.

– Вижу, вы времени не теряете, – сказал граф, не скрывая свою улыбку.

– Увы, да! – ответил, не смущаясь Финиган. – Как удачно, я увидел вас. Хотел ещё раз поблагодарить за предоставленную защиту и уют.

– Не стоит, – сказал граф, возобновив шаг. – В опасную минуту решение помогать или нет, приходит само. Всё зависит лишь от человека и от его намерений.

– Вы правы, – согласился Финиган идя следом.

После того, как они немного прошли в молчании, священник продолжил. – Но это ещё не всё, что я хотел вам сказать. Мне придётся отбыть по срочному делу. Связан просьбой и долгом, не имею право нарушить. Как не печально для меня, но я вынужден оставить друга. Вас не затруднит его присутствие, пока он не поправиться?

– Конечно, нет! – ответил граф. Спустившись с лестницы, обернулся к священнику. – Пусть выздоравливает и набирается сил. Вы сейчас собираетесь отбыть?

– К сожалению, долг требует незамедлительного выполнения, – сказал, опечалено Финиган.

– Пойдёмте, я провожу вас. Если есть, в чём-то нужна, только скажите, – заверил граф. – Еда, вода, роны, для меня это будет в радость!

Чуть позже, вьюки были наполнены припасами. Дорога лишала всего приятного и желанного в этом замке. Рядом с лошадью, поглаживая холку животного, стояла Майя. Девушка была в нерешимости, с одной стороны желая отправиться вместе со священником. С другой, остаться, чтобы позаботиться о раненом, новом друге. Выбор был очевиден, пусть имея умысел, но Вар освободил её.

Прощание было коротким. Священник, сев на коня, устремился вперёд, в Регнард, туда, где остался дом, собор и сущность его бытия. Но, до этого, долг и обязанность передать важное устное послание. Именно то, которое изменит жизни многих, а точнее только одной знакомой ему девушки из поселения «пришлых».

* * *

Лишённый красок лес давил своей серостью. Редкие деревья служили не надёжной защитой, не способной оградить мир, от раненного загнанного хищника. Именно хищником чувствовал себя Аххим, пробираясь в забытье, не чувствуя онемевшую руку. Желание жить было ничтожным, сохранялась только острая необходимость завершить начатое, предать смерти всех, кто встанет на пути.

Повязка, сдавившая его рану, пропиталась вязкой, слипшейся кровью. Расправив ноги на рыхлой земле, Аххим достал спрятанную иглу с продетой нитью. Отбросив в сторону, обильно-багряную тряпицу, оголил рваную плоть. Отстегнув от пояса маленькую фляжку, немного отхлебнул, полил на рану. Глаза налились алой пеленой. Рана продолжала раздирающе припекать. Отнимающееся плечо и лишь одна рука в услужении. Продел иглу, стянув кожу. Стиснув зубы, сдерживая нахлынувшую боль, остановил мелкую дрожь в кроваво-красных пальцах. Осторожными стежками зашил рану. Сквозь шов продолжала бежать кровь. Когда дело было кончено, накатила неконтролируемая слабость. Пытаясь сопротивляться, на мгновение погрузился во тьму.

– Засыпать нельзя! – отдал себе приказ. – Дикие животные, почуяв кровь, возьмут след. Не такой смерти я желал себе.

Держась за дерево, поднялся, шатаясь от слабости и от потери крови. Осторожно, почти падая, добрался до своего вороного. Взобравшись на него, припал на седло, отправив куда-то. Конь вывел на тракт. Глаза закрывались, пытаясь отключить уставшее сознание.

Аххим не понимал, куда его несёт конь. Сколько длилась дорога в бреду, узнать было не дано. Открыв глаза, сквозь пелену увидел амбар. Где-то рядом ему показалось словно ведение, небольшой, но такой знакомый дом. Свалившись из седла на пыльную высушенную пеклом землю, поплёлся, сжимая в руке повод. Подняв доску закрывающую ворота, сбросил, распахнув воротину амбара. Завёл коня, не пытаясь привязать рухнул, оставив открытые ворота. Небольшой стог сена служил ему постелью. В забытье, всё заплясало красками. То ветер, как будто вламывался в амбар. То град ливня пытался смыть его следы, рьяно стуча по крыше. И всё это повторялось в помутневшем сознании, лишь затем чтобы снова воцарилась тишина, всепоглощающая пустота. Сколько времени он пробыл без чувств, оставалось неясным.

Сквозь сон, когда отдохнувший инстинкт вернулся, он услышал отдалённый скрип повозки. Позже, раздались шаги, кто-то зашёл в амбар, лишив его покоя.

– Эй… ты кто такой, поднимайся и пошёл вон, – сказал некто, тыкая перед лицом вилами. Не открывая глаз, Аххим отработанным до автоматизма движением отвёл остриё вил от себя, поднялся. Плечо тянуло, но уже было легче.

Молодой коренастый мужчина, со страхом и не решительностью в голосе, направляя на него вилы, продолжал. – Давай, забирай своего коня и уходи!

Потянувшись, Аххим размял вялые мышцы, и как бы невзначай ладонью стал продирать глаза. Посмотрев с ухмылкой, на бородатое лицо невежды, в мгновение подскочил к нему, отведя от себя заострённые зубья. Селянин попытался отпрянуть и насадить его на вилы, но Аххим перехватил, отбросив их. В лицо невежды полетел шквал ударов. Под звуки хруста, его костяшки окрасились багрянцем чужой невинной крови. Бедняга уже давно бы рухнул, если бы не стена амбара. Взяв невежду за шею одной здоровой рукой, Аххим подтянул и со всей силы ударил беднягу о воротину. С разбитой головой он осел под весом своего тела. Конь нервно переступал с копыта на копыто чувствуя напряжение, но как только селянин рухнул, воцарилась тишь и он успокоился.

Опустив глаза на своё плечо, Аххим содрал припёкшуюся к ране повязку и вышел на свежий, бодрящий воздух. Осмотрев стяжки при свете вечернего дня, убедился, что рана уже затягивается. Подняв глаза на лазурное небо, он не смог сказать себе, сколько пробыл без сознания, но точно, это был уже другой день.

Напротив небольшого дома без изгороди, стояла телега. Запряжённые бычки переминались в упряжи. Из дома доносились голоса. Аххим чувствуя прожигающий голод, пошёл в сторону дома.