Последний рубеж - Алексей Крупнов

тормозами, резко остановилась. Послышались шаги и голоса. Украинская речь сменялась каким-то деревенским наречием, а едва слышные диалоги обрывались дружным хохотом. Олег и Ярослав настороженно переглянулись, будто перед выходом на эшафот: в их взглядах застыла обреченность ожидания. Наконец дверца экипажа отворилась, и шесть-семь пар любопытствующих глаз пристально уставились на пойманных повстанцев. Это были крепкие мужчины в военной форме, идентичной той, что они видели в аэропорту. «Нацгвардия… — мысленно констатировал Ярослав. — Сейчас что-то начнется». Но ничего особенного не начиналось. Задержанных выволокли в просторный дворик большого трехэтажного коттеджа, на вершине которого гордо развевался жовто-блакитный прапор[17]. Ночь то и дело озарялась вспышками мобильных телефонов, будто светское мероприятие, на котором беспорядочно крутится возбужденная публика. Но момент славы длился недолго. «Обезвреженных бандитов» снова обыскали, неожиданно гуманно освободили посиневшие кисти и гостеприимно затолкали в подвал. Дверь с лязгом захлопнулась. Помещение три на три метра напоминало камеру пыток. Ни окон, ни отдушин. Посреди него находился небрежно сваренный металлический столик, и больше ничего. На высоком потолке тускло горела одинокая лампочка. В каземате было душно и сыро.

— Ну что ж вы, как в гостях? Присаживайтесь, пожалуйста, — усмехнулся Казак и, играя на публику, радушно развел руками.

Он по-хозяйски развалился на полу, сверкающие глаза жадно ловили теплое свечение лампы. Жора, как бедный родственник, скромно присел в углу и принялся возить указательным пальцем по пыльному бетону.

— М-мы-ы в-в-в п-паре к-килом-метров от а-а-аэро-п-порта, — прохрипел кавказец. — Е-е-ехали т-ти-ихо, п-петля-яли. На с-с-северо-за-апад.

— Наверное, Опытное. Завтра дальше повезут, — заключил Казак.

Он медленно поднялся на ноги и стал задумчиво кружить по каземату. Точь-в-точь как это делал когда-то Ярослав в минуты принятия своих судьбоносных решений. Нагулявшись, Казак присел рядом с Жорой и что-то зашептал ему на ухо. Кавказец одобрительно кивнул своей гривой, его глаза вновь засверкали жестоким звериным блеском. В этот момент он был похож на грязного голодного кота, который выслеживал воробья. По-видимому, у них был какой-то план.

— Теперь отдыхаем, — властно сказал Казак и, снова устроившись на полу, закрыл глаза.

Ярослав сел у стены, обняв колени. Несмотря на дикую усталость, сна не было. Часы были изъяты, и выяснить, который час, не представлялось возможным. Он думал, думал и думал, поглядывая изредка на сидящего рядом Олега. Но тот к общению был не расположен. «Дурацкая ошибка, не иначе. Завтра-послезавтра уже будем дома, — успокаивал сам себя Ярослав. — В этом году Питер добьем, глядишь, и здесь все срастется… Может, еще кого зацепим. Наверное, Outlook уже завален письмами. Нет времени торчать здесь! Черт возьми, недоразумение какое-то! Днем во всем разберутся, мы же ни в кого не стреляли. Блин, а автоматы? Этот визгливый сепарюгами нас назвал. Чушь! Но ведь мы были с ними, с сепарюгами. Попробуй докажи теперь. Ох, ну и кашу заварили, и вправду закон Мерфи работает. Черт, ведь сутки назад мы спокойно спали в аэропорту, неделю назад — отдыхали в отеле. А месяц назад.»

— Эй, бизнесмены, подъем!

Голос Казака звонко прогремел по каземату. Олег и Ярослав испуганно продрали глаза. Из замочной скважины уже просачивался манящий дневной свет, недвусмысленно намекая о состоявшемся восходе солнца. Начинался новый и полный надежд прекрасный майский день. Казак пододвинулся к ним ближе:

— Сейчас по одному выдергивать будут. Сядьте у входа и идите кто-нибудь первый. Только секите внимательно, сколько людей, вооружения, где находятся… Потом доложите. Им говорите все как есть. Поверить не поверят, но, может, обменяют, если повезет.

— Для чего все это? — чуть приходя в себя, озадаченно спросил Олег.

— Не задавай, Одесса, лишних вопросов. Просто делай, как говорят.

Из-за двери послышались голоса и шаги. Олег и Ярослав нервно поглядывали друг на друга. Двое других, напротив, невозмутимо о чем-то шептались. Вернее, шептал один Казак, а Жора внимательно слушал его и изредка кивал. Прошло еще минут тридцать неумолимого времени, и в тяжелой двери тревожно звякнул ключ. На пороге стоял коротко стриженный долговязый человек с капитанскими погонами. На вид ему было не более тридцати лет отроду. За его спиной находились еще двое совсем молодых гвардейцев, ничем не приметных, если не считать автоматов, развернутых в направлении пленников. Капитан внимательно рассмотрел постояльцев и наконец сделал выбор:

— Давай, ты, на выход! — на чистом русском произнес он и указал на сидящего у двери Ярослава.

Ярослав вздрогнул, его глаза испуганно забегали. Изо всех сил пытаясь взять себя в руки, он поднялся и медленно вышел наружу.

— Руки за голову и не дергаться, — прошипел долговязый и хлопнул за ним дверью.

Впереди шел боец, сзади с капитаном двигался другой. Их оружие было готово к действию, и что-то предпринимать сейчас стало бы непростительной ошибкой. «Что там замышляет Казак?» — подумал Ярослав, искоса оценивая обстановку. Поднявшись по мощенным мрамором ступеням, конвой и пленный проследовали в дом. Внутри было пустынно. Из больших и светлых комнат пахло свежим ремонтом, голые стены сияли белоснежной шпатлевкой. Кто-то собирался свить себе богатое гнездышко, но приближающаяся война, должно быть, расстроила все планы. Теперь тут хозяйничали вооруженные солдаты. Пройдя по длинному коридору, Ярослав почувствовал мощный толчок в спину и, влетев в приоткрытую дверь, очутился в небольшой залитой светом комнатушке, похожей на будущий рабочий кабинет. Там у высокого панорамного окна располагался грязный и заляпанный кругами от посуды деревянный стол, на котором в одиночестве скучал изрядно раздолбанный электрический чайник. А за столом восседал тот самый визгливый командир. Это был офицер Национальной гвардии — о том однозначно свидетельствовали нашивка и его майорские погоны, — весьма плотного телосложения, с выбритой до блеска головой. Чуть выше локтя красовалась красно-черная повязка с сакральным украинским трезубцем. «Разговор, похоже, будет непростым», — стараясь быть предельно спокойным, подумал Ярослав.

— Ну, хлопчик-кацапчик, идати[18], — ухмыльнулся майор и указал пальцем на замызганный краской табурет.

Долговязый подтолкнул Ярослава вперед и захлопнул за собой дверь. Конвоиры остались в коридоре.

— Розкажи нам, будь ласка, скыьки тут ваших по-наiхало i що ти тут робиш[19], — продолжил главный.

— Я не разумею по-вашему, — дерзко ответил Ярослав, вполне понимая суть сказанного.

— А я тебя научу! — вмешался капитан и ткнул ему пистолетом в затылок. — Что ты тут делаешь и кто с тобой сюда приехал?

— Да это, блин, ошибка какая-то! Я клянусь, все было не так…

Ярослав собрался с мыслями. В этот момент к нему приходило понимание: если он покажет все, что так ярко чувствует внутри, — его съедят, унизят, уничтожат. «Не кормите свой страх», — прозвучали в памяти слова Жоры. И твердо, уверенно, будто на одной из своих презентаций, Ярослав начал