Эхо - Дун Си

он произнес:

– Надо же, не ожидал, что ты влюблялась лишь один раз.

– Чушь это все, – откликнулась она, – меня больше интересует, смогу ли я развестись?

– Для этого надо взглянуть на левую руку, – сказал Шао Тяньвэй.

– Вообще-то по левой руке гадают мужчинам, а по правой – женщинам, разве не так?

С этими словами она настороженно убрала правую ладонь и невзначай спрятала подальше левую. И по этому движению он догадался, что она что-то скрывает.

После работы он пригласил ее поужинать, она согласилась. Они зашли в ближайшую закусочную, взяли еды, и тут она спросила:

– Зачем ты меня пригласил?

– Просто поблагодарить за неустанную заботу.

– Я забочусь о тебе уже несколько лет, с чего вдруг именно сегодня в тебе проснулась благодарность?

– Раньше ты не давала мне такого шанса.

– Врешь, ведь ты пригласил меня ради этого, не так ли?

Она закатала левый рукав, и тогда он увидел, что ее запястье заклеено пластырем.

– Как ты догадалась?

– Едва ты сегодня зашел в участок, я сразу заметила, что с тобой что-то не так, ты был похож на шпиона; мало того что на всех бросал косые взгляды, так еще и пялился на меня процентов на восемьдесят чаще обычного. Причем обычно ты смотришь на мое лицо, а тут тебя вдруг заинтересовали мои руки. Можешь не переживать, это просто царапина, все равно что комар укусил.

С этими словами она расправила рукав и хорошенько застегнула манжет.

– Можно узнать, из-за чего? – спросил Шао Тяньвэй упавшим голосом.

– Кошмар приснился, я понимала, что сплю, но никак не могла проснуться, тогда мне пришлось себя разбудить, расцарапав руку, – Жань Дундун закрыла глаза, словно припоминая свои ощущения.

– А тебя за это не отстранят? – забеспокоился Шао Тяньвэй.

– А я допустила какие-то перекосы? Или нарушила закон, или совершила нечто нелогичное?

– Вроде нет.

– Тогда чего беспокоишься?

– Я беспокоюсь за твое здоровье, хочется разделить твою ношу, но не знаю, как это сделать.

– Поцелуй меня, – она показала на свои манящие губы, – прямо сейчас, возьми и поцелуй.

Шао Тяньвэй так перепугался, что невольно подался назад, крепко ударившись о спинку стула. Он не то чтобы не хотел этого, даже, напротив, у него такое желание уже возникало не раз. Хотя Жань Дундун была старше его на десять лет, она казалась ему воплощением красоты и мудрости, при этом ничего лишнего в отношениях с ним не позволяла. Впервые ее большущие глаза смотрели на него в упор с такого близкого расстояния. Они показались ему совершенно бездонными, он даже ощутил силу, с которой она затягивает его в свои сети.

Ему вдруг стало страшно, его пугал не столько сам по себе соблазн, сколько то, сможет ли он его выдержать. Она слегка улыбнулась, пытаясь сгладить неловкость. Ее улыбка была настолько обворожительной, что ему тут же захотелось, чтобы его будущая избранница оказалась похожей на Жань Дундун.

– Может, пойдешь и снимешь номер напротив?

– Сестрица Жань, хватит надо мной издеваться.

– Я могу и передумать. Хочу посмотреть, используешь ли ты этот шанс.

– Это расходится с тем, чему ты меня всегда учила, это просто невыносимо.

– Не бери в голову, считай это случайным развлечением, чего ты волнуешься?

Он вдруг поднялся и произнес:

– Я, пожалуй, пойду.

– Присядь, я еще не закончила.

Он присел на самый краешек стула, но, почувствовав, что вот-вот соскользнет, незаметно подвинул зад подальше. Она неожиданно засмеялась, да так, что по спине его пробежал холодок.

– Вчера вечером ко мне приходил профессор Му, – признался он.

– Я догадалась, – ответила она.

– Меня совершенно поразило, что такой умный человек, как он, вдруг пришел ко мне за советом. Когда он говорил о твоем здоровье, то едва ли не плакал. Он тебя очень любит. Надеюсь, что ты не наделаешь глупостей.

– Какого совета он у тебя просил?

– Как тебе помочь.

– А ты мне уже помог.

И пускай этим утверждением он был сбит с толку, по сияющему выражению ее лица он понял, что она и правда счастлива.

– Твоя огромная помощь заключается в том, что ты позволил мне увидеть хорошего человека, человека, у которого еще сохранились моральные качества. Ведь с чем мы ежедневно сталкиваемся? Измены, убийство, кражи, коррупция, содержание любовниц, обман чужих и собственных жен… Со сколькими женщинами Сюй Шаньчуань изменял своей жене? Неужто Ся Бинцин интересовали только чувства, а на деньги ей было наплевать? Родители У Вэньчао не доверяли друг другу. Хун Аньгэ и Бай Чжэнь, у которых, казалось бы, все было прекрасно, тоже развелись.

Жань Дундун хотела было вспомнить похождения собственного отца, но вовремя нажала на тормоза, развернув мысль в другом направлении.

– Кому вообще можно доверять? Ты знаешь, почему меня мучает бессонница?

Он покачал головой, потому как вообще понятия не имел о том, что такое бессонница.

– Я боюсь, что стоит мне закрыть глаза, как тут же случится что-нибудь плохое – классический пример того, что чувствует ночной сторож; ведь он считает, что пока он бодрствует, ничего плохого произойти не может.

Шао Тяньвэй кивнул. Признаться честно, иногда он мыслил точно так же. Ей же вспомнилось, как в детстве она просыпалась раза по три за ночь, прислушиваясь, не ускользнул ли к соседке ее отец. Ведь на самом деле пару раз ей приходилось слышать, как среди ночи отец куда-то уходит, но она была слишком маленькой, чтобы посметь ему воспрепятствовать, и теперь из-за этого ее мучила совесть.

– Поддайся ты сейчас на мои уговоры, то, возможно, я снова бы порезала себе вены. Будь осторожнее. Из-за того, что я слишком подозрительна, я устраиваю своего рода проверку на вшивость, и практически каждая из таких проверок меня разочаровывает. Если хочешь помочь, просто оставайся таким же порядочным человеком, как теперь, чтобы я могла лицезреть хоть какой-то свет, ведь хорошие люди подобны лучу света, который способен развеять любую тьму.

– Неужели это тоже была проверка? – Он провел рукой по своей кисти.

– Это была самопроверка – мне хотелось узнать, насколько далеко я зайду, насколько сильно я злюсь на себя, насколько мрачно у меня на душе… Только разобравшись с собой, можно разобраться в людях, особенно это касается преступников, которых мы ловим.

Выражение ее лица и голос казались непринужденными, однако было заметно, что она притворяется, причем это стоит ей большого труда. Тем не менее, договорив последнюю фразу, она вдруг почувствовала, как сердце ее и правда наполнилось долгожданной радостью. «Неужели это и правда результат работы над собой – или самовнушение? – подумала она. – Ведь на самом деле многое из того, что поначалу представляется ерундой, при многократном повторении превращается в истину».

48

Возвращаясь домой, Жань Дундун вдруг почувствовала сильную тяжесть в груди, казалось, ее сердце вот-вот лопнет. Она свернула на стоянку у парка, открыла окно и, откинувшись на спинку сиденья, сделала несколько глубоких вдохов. Напряжение понемногу спало. В последнее время, едва раздавался звонок, возвещающий о конце рабочего дня, ее невольно начинало трясти, всю ее охватывало какое-то непонятное волнение, словно окончание смены лишало ее свободы. Ей не хотелось возвращаться домой, она боялась встречаться с Му Дафу, поэтому уходила с работы часа на два позже остальных, а по пути еще и специально снижала скорость, словно такой обмен времени на пространство помогал ей одержать победу в этой войне сопротивления. Как-то раза два по дороге домой она вдруг направлялась к родителям, но, постояв возле их дома буквально несколько секунд, поворачивала обратно, поскольку встреча с родителями пугала ее даже больше, чем с Му Дафу. Ей казалось, что ни на что другое, кроме бесконечной болтовни, родители уже не были