Летние истории - Миэко Каваками

поставить галочки в нужных местах и оплатить заказ, и спустя четыре дня или чуть больше тебе в любую точку мира прилетит посылка с замороженной спермой из Копенгагена.

Отойдя от компьютера, я растянулась на ковре. Было прохладно, так что я дотянулась до свернутого пледа, укрыла им живот и положила обе руки сверху. До сих пор я думала только о том, как добыть подходящую сперму. Но как обстоят дела с моими яйцеклетками? Месячные у меня, как правило, приходят регулярно, каждые двадцать восемь дней. Но с учетом возраста есть основания для беспокойства.

Я включила телевизор и отрешенно уставилась на экран. Передавали прогноз погоды, ведущий то и дело оборачивался к карте, увлеченно рассказывая о надвигающихся осадках. Задернутые занавески начали окрашиваться в темные тона. Ночь была уже совсем близко. «Интересно, сколько еще раз я буду вглядываться вот так в вечернюю синеву? — подумалось мне. — Неужели это и есть одиночество? Когда все время находишься в одном и том же месте, где бы ты ни была, на что бы ни смотрела…»

— Разве это так плохо? — тихонько спросила я вслух. Но на мой вопрос, естественно, никто не ответил.

11. I’m so happy ‘cause today I’ve found my friends… They’re in my head[11]

М-да, ну и чтения… Раньше я на таких мероприятиях не бывала и вряд ли могла бы оценить их по достоинству. Однако смысла происходящего я искренне не понимала. Нет, я знала, что авторы зачитывают свои произведения, — но чего ради? На известного поэта, выступавшего первым, — очень пожилого, восьмидесяти с лишним лет — было больно смотреть: говорил он чуть слышно и невнятно и каждые две минуты заходился в таком кашле, что вцеплялся в подлокотники кресла.

Вторым выступал прозаик лет сорока, в кардигане цвета какао, с усиками и длинными волосами, забранными в хвост. Читал он так монотонно, что я лишь время от времени улавливала отдельные мудреные слова, и так долго, что я стала опасаться, что он не закончит никогда. Больше всего это напоминало буддийские мантры в записи, поставленные на бесконечный повтор. Я даже поймала себя на том, что мысленно стучу по темпл-блоку, пытаясь нащупать хоть какое-то подобие ритма. Уже все варианты перепробовала — то добавлю между основными ударами дополнительные, то стукну три раза подряд… но чтение никак не заканчивалось. Наверное, прозаик еще и стеснялся — или делал вид, что стесняется, — во всяком случае, он постоянно опускал голову и в результате говорил мимо микрофона. Несколько раз микрофон ему поправляли, но вскоре он снова начинал говорить мимо, так что организаторы в конце концов сдались.

Несмотря на ноябрь, погода стояла по-зимнему холодная, поэтому я пришла в теплом свитере. Ужасная ошибка: в зале была адская жара. Мне сделалось так паршиво, что в какой-то момент я чуть не отключилась. Мантры все продолжались, по спине у меня текли струи пота, а под рукой, как всегда в такие моменты, не было ни полотенца, ни платка. В ярости, какой не испытывала целый год, я оглянулась и не поверила своим глазам: остальные зрители сидели неподвижно, выпрямившись и сосредоточенно наблюдали за происходящим на сцене. Мои соседки справа и слева уставились на писателя не моргая, будто зачарованные. Причем одна из них была в толстой вязаной шапке, натянутой чуть ли не до самых глаз, а у другой на шее был намотан мохеровый шарф. А я страдала от жары. Невыносимо. И по-прежнему не понимала ничего из того, что бубнил человек на сцене. Будь я панком, я бы вскочила и прооралась во всю мочь, чтобы положить конец этому маразму. Но я только ерзала и пыталась совладать с дыханием. И тут он замолчал. Я знала, что предстоит еще одно выступление, но не стала его дожидаться, а вскочила со своего места и, пригнувшись как можно ниже, ринулась к выходу и просидела на лестнице у туалета до самого конца чтений.

— Какая вы молодец, что пришли! — Рёко Сэнгава поймала меня уже на выходе из здания. — Как впечатления? Вроде я хорошее местечко для вас заняла — не слишком близко, не слишком далеко.

— Да, необычные ощущения, — кивнула я. — В какой-то момент я перестала понимать, где я и что я. Мозги плавились. Кстати, вам не показалось, что в зале дикая жара?

— Жара? Правда?

— С меня пот ручьями лил! — Я оттянула пальцем ворот свитера, чтобы впустить туда воздух. — Я была вся мокрая. Как в бане. Кстати, а вы-то где сидели?

— Я же редактор одной из выступающих, так что я сидела сбоку, за кулисой.

— Понятно, — вздохнула я с облегчением: скорее всего, Сэнгава не видела моего бегства. — Я впервые в жизни побывала на чтениях… это, конечно, что-то с чем-то!

— Да-да. Проза сегодня тоже была хороша, но стихи — просто мощь! — довольно покивала в ответ раскрасневшаяся Сэнгава.

Я думала сразу поехать домой, но Сэнгава так настойчиво приглашала меня на банкет, что пришлось согласиться. Я глянула на часы: полдевятого. Холодный осенний воздух наполнял легкие свежестью. От книжного в Аояме, где проходили чтения, до бара-идзакая ходу было десять минут, и мы зашагали туда с Сэнгавой мимо бесчисленных сияющих витрин Омотэсандо, тянущихся словно до самого горизонта.

— Рождественская иллюминация. — Сэнгава посмотрела вверх. — По-моему, с каждым годом улицы украшают все раньше и раньше. Или мне кажется…

— Да, еще несколько лет назад об этом начинали думать только к концу ноября. А сейчас на следующий день после Хэллоуина все уже наряжено к Рождеству.

— Красиво, — улыбнулась моя спутница. — Желтые мне больше нравятся. Я про гирлянды. Видите вон ту, Нацуко? Это, кажется, называется светодиоды? Синие и белые огоньки, они какие-то холодные. Желтые лучше.

По пути мы зашли в аптеку за глазными каплями, а потом еще и слегка заблудились, поэтому когда добрались до бара, банкет уже начался. Человек десять сидели за длинным столом и оживленно беседовали. Мы с Сэнгавой коротко поздоровались со всеми, сели в конце стола и заказали себе напитки.

В самом углу, привалившись спиной к стене, сидел поэт, который выступал первым. Он ни с кем не разговаривал, но на лице у него блуждала невероятно счастливая улыбка. Через одного человека от него, ближе к середине стола, я увидела второго выступавшего, который уже успел порядком раскраснеться, хотя банкет только начался. Кем были остальные, я не знала — может быть, издатели или сотрудники книжного магазина. Похоже, им всем было неплохо. А я тут никого не знала, кроме Сэнгавы.

Мы с ней пили пиво, закусывали якитори и