Лавровый венок для смертника - Богдан Иванович Сушинский

— Говоря все это, не опасаетесь, что по дешевке продаете сведения, за которые вас могут вздернуть?

— Тебя, лейтенант, уже никто не опасается. И в этом твое спасение.

49

Каменистое плато завершалось склоном зеленой, окаймленной небольшими рощицами долины, которую, к удивлению своему, Вольф видел впервые. Посреди нее, на берегу миниатюрного озерца, высился островерхий, накрытый красной черепицей трехэтажный особняк. С озером его соединяла довольно широкая, выложенная из розоватого мрамора лестница, нацеленная на островок, почти весь занятый чайным домиком.

— Духи предков! Это еще что за мираж?! — даже приподнялся от удивления Вольф.

— Угадали: вилла так и называется «Горный мираж».

— Но чья она? При всеобщей-то каденской бедноте!

— Вы правы, городок небогатый. Так уж издревле повелось, что всякий, сколотивший капитал, устремляется в столицу, или на берег океана, к теплым лагунам. Но дон Мачете — один из немногих, кто не последовал их примеру.

— Так это вилла дона Мачете, главаря мафии?!

— Ну, кто сказал о мафии? — спокойно возразил Семент. — Владелец почти всех ресторанов и двух игорных заведений Кадена, совладелец бокситового и серебряного рудников, компании трансфрилендских автоперевозок… Инспектор налоговой полиции слезу умиления пускает, говоря об исключительной порядочности дона как налогоплательщика.

— Как трогательно!

Семент остановил машину у ворот и подождал, пока створки их расползутся в разные стороны.

— Сигнал подается вон из того форта, — указал на приземистое серое здание, большая часть стены которого была увита каким-то тропическим растением, представляющим собой почти идеальную маскировку.

— …О существовании которого налоговый инспектор не догадывается.

— Оттуда же, при необходимости, начинают палить три пулемета.

Въехав в долину, сержант тотчас же заглушил мотор и объяснил Вольфу, что дальше следует идти пешком. Дон Мачете не любит, когда в воздух взлетает начиненное взрывчаткой старье, похожее на патрульную машину местных полицейских.

На всей территории по-прежнему не было ни одной живой души, однако Герберт интуитивно почувствовал, что за ними кто-то пристально следит.

— Взгляните налево, — едва слышно проговорил сержант. — Еще один бункер, только замаскированный под гараж. А вон тот чайный домик, что на острове посреди озера, — настоящий форт, его каменные стены — полутораметровой толщины. Главная цитадель дона, из которой, как утверждает подполковник, в горы ведут два подземных хода.

— Но ведь я только и слышал ото всех вас, полицейских Кадена: «Дон неуловим. Трудно напасть на его следы». И после всего этого какой-то там сержант доставляет меня в самое логово «крестного». — Герберт инстинктивно положил руку на то место на ремне, где должна располагаться кобура, но оружие он сдал и теперь мог получить его только на Рейдере.

— Не дрожи, лейтенант, я свой тоже оставил в машине, — успокоил его Семент. — Во спасение души. И еще одно: много дней в году дон живет жизнью своих предков по отцовской линии — то есть жизнью индейского воина: часто ходит полуоголенный, ночи проводит у костра, который разводят для него во внутреннем дворе этой озерной Бастилии, ест жаренное на шампурах мясо и молится неким индейским языческим богам.

— Тогда на кой дьявол ему этот трехэтажный замок и этот форт? Пусть уходит в горы. Или спускается на равнину.

— Нельзя. Ибо вторую часть года он проживает жизнью ирландского аристократа.

Вольф непонимающе уставился на сержанта.

— Ирландского… аристократа?

— Для этого у него есть все основания. Отец — индеец, мать — из древнего ирландского аристократического рода.

— Теперь вы понимаете, почему я всегда был противником смешанных браков? А вовсе не потому, что во мне возрождались убеждения «наци».

— Не советовал бы вам распространяться в присутствии «крестного» ни о смешанности, ни о нацистах.

* * *

Еще на подходе к озеру Герберт почувствовал, как потянуло дымком и жареным мясом.

— Могу поспорить, что сегодня ваш босс пребывает в образе вождя непокоренных индейцев, — молвил Вольф, не упустив возможности напомнить сержанту Сементу, кому он в действительности служит. Корона из перьев диковинных птиц, скрещенные томагавки на стене и краснокожие красавицы в нарядах своих предшественниц времен Фенимора Купера.

— Если вся эта тирада была произнесена только для того, чтобы изобличить меня в связях с доном Мачете, то можете считать, что упрек принят к сведению. Хотя дон Мачете не уверен, что я служу именно ему, а не Фриленду, в лице его полиции.

— В таком случае, многое остается неясным в ваших взаимоотношениях с «крестным отцом гор».

— В Кадене его называют именно так — «крестным отцом гор».

Ворота автоматически раздвинулись, войдя обеими частями в мощные стены, и полицейские оказались то ли в туннеле, то ли в десятиметровом подъезде, перекрываемом еще тремя такими же массивными автоматическими воротами. Ни одного охранника Вольф при этом не заметил, зато успел насчитать как минимум шесть автоматных стволов, неподвижно застывших в горизонтальных амбразурах на двух уровнях, нижний из которых достигал высоты ползущего человека.

— Меня удивило, сколь охотно вы согласились войти на территорию «Горного миража», лейтенант. Многих сюда доставляют связанными по рукам и ногам.

— У меня с детства тяга к миражам. В том числе и горным. Единственное, что меня волнует, — взглянул Герберт на часы, — что самолет может взлететь без меня. А следующий — только через сутки.

— Обычно дон немногословен, — вполголоса ответил Семент, тоже озабоченно взглянув на часы.

У входа на веранду, стена которой была из зеркального бронированного стекла, появился приземистый коренастый охранник в огромных — на пол-лица — зеркальных очках. Движением руки он остановил Семента и последовал вслед за Вольфом.

Предположение лейтенанта оправдалось: дон восседал посреди внутреннего двора, у небольшого костра, над которым жарились на вертеле несколько кусков говядины. Рядом возвышался самый заурядный вигвам, хотя и не лишенный элементов фольклорных декораций, поскольку очень напоминал те красочные, из расшитых орнаментом шкур вигвамы, которые выстраивались в местах бывших индейских резерваций специально для того, чтобы романтически пощипывать души туристов.

Крестный отец гор нежился в низеньком кресле, очень напоминающем шезлонг, оголенный по пояс, в плотно облегающих коричневых кожаных штанах, протянув ноги — обутые, на босую ногу, в сандалии, ничем не уподобленные индейским мокасинам, — прямо к пылающим углям. До костлявости худосочный, так и не обросший мышцами, этот сорокалетний метис значительно меньше напоминал Вольфу мужественного индейского воина, нежели сам он напоминал себе императора Священной Римской империи.

Увидев перед собой полицейского, дон Мачете взмахнул рукой, и невесть откуда появившиеся давно небритые великаны-близнецы поднесли ему два блюдца, на одном из которых стоял огромный бокал с каким-то странно пахнущим напитком, на другом — кусок жареной говядины. Вольф заметил, что оба охранника вооружены пистолетами, а на