Князь Владимир - Юрий Никитин

– Что ты, – заверил Владимир. – Ты спеши кВаряжко. Он тебе такое скажет! Еще и награду даст.

Кузнец метнулся в угол, там в самом деле загремели цепи.Владимир вышел и скользнул в темноту. Он уже слышал далекое пофыркивание коней,даже ощутил терпкий запах конского пота, разбавленный так, что казался нежным,как аромат лесных цветов.

Двое коноводов сидели у крохотного костра. За их спинамисдергивали листья с кустов оседланные кони. Владимир видел их удлиненные мордыс умными настороженными глазами, потом одна лошадь подошла к самому костру,явно замученная комарами.

Владимир неслышно оказался за спинами отроков. Задержавдыхание, он протянул из темноты руки, внезапно ухватил за головы, ударил друг одруга так, что сам передернулся от стука пробитой кости.

– Простите, ребята, – пробормотал он, – но вытоже могли бы остаться пахать землю. А кто ходит за добычей, тот может сам еюстать…

Из коней сразу выхватил взглядом могучего жеребца, сильногои с яростными глазами. Остальным перерезал путы, зачерпнул из костра пылающиеугли, с гиком швырнул прямо в умные морды. Еще пару горящих поленьев зашвырнулв кусты, кони с диким ржанием пятились, приседали на крупы. На облюбованногодля себя Владимир вскочил с разбегу. Жеребец дико захрипел, попробовалподбросить задом. Владимир сдавил коленями бока, напрягся, и жеребец ощутил,что еще чуть – и ребра затрещат. Владимир услышал тяжелый вздох, жеребецзатрусил уже послушный и смирившийся.

Из темноты от засады закричали дурными голосами. А теперь,прошептал он себе, только бы конь не поломал ноги в темноте. Только бы помнилдорогу или хотя бы чуял…

Он не заставлял прыгать, когда конь упирался и пыталсяобойти невидимое препятствие, зато на открытых местах несся так, что ветерсвистел в ушах. А вскоре сверху мир залил лунный свет, пусть слабый, но глазапривыкли, а чутье помогало выбирать дорогу.

Сзади удалялись затихающие вопли, треск, даже звон металла.Когда рискнул оглянуться, там раздвигалось, как полог в женской половине,страшное багровое зарево.

Утром и полдня Владимир все еще ждал, схоронившись в кустах.Место выбрал такое, что всякий, кто подошел или подъехал бы к условленномуместу, не остался незамеченным. Однако Олаф не появлялся. Ни на рассвете, нипоздним утром, ни в разгар дня.

Дважды он видел шныряющих по лесу мужиков с рогатинами,однажды на том берегу блеснул панцирь дружинника. Похоже, если искали, то натом берегу. Не верили, что он, прорвавшись через цепь костров, ушел в далекий ибезопасный Царьград?

До вечера он кружил по лесу, прятал следы. Коня давно нашли,даже слышал счастливый крик. Мол, Варяжко хоть этим смилостивится в гневе,потерю коня переживает горше, чем утрату пятерых дружинников.

Пятерых, отметил Владимир сумрачно. Взгляд упал наободранные кулаки. Костяшки саднит, кожа повисла лоскутками. Если и прибилкого, то разве что голова коновода треснула. Остальные пали явно от руки Олафа.Не сам же Варяжко прибил от злости.

Когда пришла ночь, он, часто затаиваясь, начал приближатьсяк веси. Десяток домиков, но сараи прочные, к тому же посреди веси на утоптаннойплощади зачем-то полыхает большой костер. Издали удалось рассмотреть высокийстолб, красноватые фигурки людей.

Плечам стало зябко, он стиснул зубы и пополз по темнойземле, хоронясь от редкого лунного света. В правой зажал длинный узкий нож,острый как бритва, непригодный для швыряния, но перехватить любые путы – чтосрезать стебель молочая. Повсюду верещали кузнечики, но умолкали, когда вродебы неслышно приминал траву, отпрыгивали, и он со страхом понимал, что дляопытных в засадах людей этого хватит, чтобы не только услышать чужака, но ипонять, как пробирается и где в этот момент находится.

Он уже начинал различать фигурки вокруг далекого костра,что-то привязанное к столбу, когда из темноты внезапно прозвучал властныйокрик:

– Застынь на месте!

Владимир в самом деле застыл, голос прогремел совсем близко.Спросил негромко:

– Кто говорит?

– Ты знаешь, – донесся сильный злой голос. –Но важнее то, что я вижу тебя. Как видят и трое стрелков, что уже натянулитетивы. Ну-ка, поднимись!

Владимир очень медленно поднялся. Руку держал в тени, чтобылезвие не блеснуло. Ни шороха не доносилось, и он изо всех сил вслушивался,хотя бы уловить дыхание, запах, сопение…

– Варяжко? – спросил он негромко.

– Угадал, – сказал голос злорадно. – Тебяочень хорошо видно в серебристом лунном свете на звездном небе… Ты выглядишькрасиво, но сейчас я тебе не завидую.

Владимир спросил напряженно:

– А разве мне можно было завидовать?

Голос засмеялся:

– Да, я завидовал, когда ты явился наместником вНовгород. Даже именовался князем. С той поры за тобой старый должок… И дажесейчас завидую. Самую малость…

В голосе прозвучало злорадство. Владимир спросил глухо:

– Почему?

– Твой отважный друг бросился тебя выручать. И вот онстоит привязанный к столбу близ моего костра. Там его стерегут надежно!

Владимир не зря приглушал голос, Варяжко вынужденно повышал,и теперь уже почти понятно, где тот затаился. В это время сзади пахнуло старымсалом с чесноком. Стиснув зубы, без поворота ударил ножом назад, услышалсдавленный хрип, руку с ножом потянуло вниз. Кто-то за его спиной заскреб землюногами.

Он похолодел: сейчас резко щелкнет тетива о рукавицу, надоупасть и катиться в темноту, но из кустов лишь хлестнуло злое:

– Чего дергаешься?

– Кто-то упал сзади, – ответил Владимир все так женегромко. – Что за степь? Ни ступить, чтобы не пихнули!

Он уловил разочарованный вздох. Да, Варяжко выдал своеместо, и трое стрелков, если в самом деле существуют, что-то не слышал скрипанатягиваемых луков, тоже рядом с этим псом киевского князя…

Он упал, откатился. Над головой с треском переломиласьветочка, посыпались листья, сбитые железным клювом. Он вскрикнул, захрипел,будто стрела пробила горло, неслышно отполз в сторону и затаился, держа ножнаготове.

Сбоку затрещали кусты. Тяжелые сапоги с грохотом били вземлю, Владимир едва не зашипел, когда подкованная подошва с размаху опустиласьна палец. Второй гридень чуть замешкался, Владимир неслышной тенью взвилсясзади, зажал ладонью рот, а лезвие мгновенно чиркнуло по горлу.

Отпрянул, настороженный как зверь, в темноте послышалиськрики:

– Был же тута!

– Оборотень, что ли?

– А может, и оборотень, мать-то ведьма…

– Да, жидовка, а жиды все порченые…

– Ищите кровь! Он же раненый! Кричал-то как…