Князь Владимир - Юрий Никитин

Они ехали к веси весело, передний затянул песню. В ушахВладимира стоял грохот, на миг потерял сознание, а когда открыл глаза, передним вместо каменистой почвы проплывала вытоптанная трава. Рядом покачивается встремени добротный сапог. Подошва на двойной свиной коже, без каблука, какпринято в Киеве, зато шпора как у петуха – острая и с загнутым концом.

Сознание мутилось, но он знал, что, когда привезут во двортиуна, уже не быть живу. Сапог при скачке задевал по лицу, а руки бессильноболтались рядом. Когда конь проезжал мимо смутно маячившего в темноте бурелома,Владимир схватил сапог обеими руками и с силой воткнул шпору коню в бок. Бедныйзверь завизжал, рванулся, будто им выстрелили из гигантской пращи. Владимирсвалился, больно ударился о землю, но в два прыжка вломился в кусты, пробежал,хромая и хватая воздух разбитым ртом.

Сзади были крики, дикое ржание, ругань. Конь, как и надеялсяВладимир, рванулся прямо перед собой и вломился в раскоряченные выворотни. Еслии остался цел, то всаднику не повезло. А если уцелел и тот, то не сразувыберется, пока объяснит другим, что случилось, если сам поймет, а потом будутвсе гнаться в потемках, оступаясь и напарываясь на коряги, падая в ямы…

Хрипя и сплевывая кровь, он бежал, падал, поднимался и сновабежал. Перед глазами колыхалась кровавая пелена. В голове кровь стучала таксильно, что вот-вот должна брызнуть через глаза и уши. От боли натыкался надеревья, всхлипывал и кривился так, что все лешие разбежались бы в страхе,попадись на дороге.

В боку кололо острой болью, словно там торчал нож. Онневольно хромал, наступая на правую ногу, а когда поднес ладонь к глазам, вслабом свете луны видел, как потемнела от крови. Варяжко – опытный воин и следопыт,почует запах крови, отыщет след и начнет погоню.

Но не среди ночи, сказал он себе мрачно. А многое можетслучиться между ложкой супа и губами.

Холодная вода реки остудила, а боль от ушибов приутихла. Ондолго брел по течению, наконец свалился на мелководье. Тьма снова затмиласознание, а когда очнулся, едва не вскрикнул от ужаса.

По ногам плескала ледяная вода. Прямо перед ним шевелилисьстрашные темные нити, похожие на пальцы мертвяков. Оглянулся, сзади темнеливетви, за ними был слабый мерцающий блеск. Похоже, даже в бессознательномсостоянии он еще полз, пока не забрался в укрытие под опущенные к самой водеветки могучего явора.

Бесшумно пролетела сова, звезды на миг исчезли, над миромстояла торжественная тишина. Спустя долгое время сонно плеснула рыба, и сноватишь. Даже собаки не лают, и, похоже, его уже не станут искать до самогорассвета.

Небо посветлело, край земли заискрился оранжевым. Владимирне видел, как снизу метнулась огненная стрела, но в небе вспыхнуло облачко,сперва краешек, затем занялось целиком.

Он осторожно поднялся из лопухов. Угрюмый бревенчатый сруб,в таких держат полон, темнеет как огромная глыба на той стороне улицы. Далекопрошла заспанная баба с ведрами на коромысле, у колодца еще две – размахиваютруками, смеются, платья будто корова жевала, а из-под платков выбиваютсяспутанные руками дружинников волосы. Владимир неслышной тенью перебежалоткрытое место, громко постучал в дверь. Послышались неторопливые шаги.

– Кто там?

– Открывай скорее! – крикнул Владимир снетерпением в голосе.

– Кому? – потребовал страж.

– Владимиру, конечно! – крикнул он с еще большимнетерпением.

По ту сторону ахнули, звякнуло, словно страж уронил ключи.Потом заскребло по железу, а голос взволнованно бормотал:

– Не может быть!.. Быть такого не может…

– Может, – рявкнул Владимир, – открывайбыстрее, улитка!

– Отпираю, отпираю… Руки трясутся, будто курей крал. Вытам глядите, чтоб не ушел! Говорят, зверь лютый, почище василиска заморского.

– Не уйдет.

Лязгнуло, слышно было, как замок с грохотом упал на землянойпол. Ключарь возился, кряхтел, затем дверь дрогнула, начала отворяться.

– Где он там, лихой Владимир?

– Сейчас узришь.

– Кто б подумал, что Владимир…

Он толкнул тяжелую створку, страж отступил, глаза его спервазаглянули через плечо Владимира, отыскивая связанного, потом спохватился иуставился на Владимира.

Владимир нехорошо усмехнулся. Он знал, как выглядит со своимразбитым лицом, когда едва видит левым глазом, и страж побледнел, повесилголову, разом все поняв. Владимир повернул его за плечи, толкнул в спину. Пообе стороны короткого коридора было по две двери. Возле одной страж обреченноостановился:

– Здесь твой друг.

– Открывай.

Страж погремел ключами, а когда с металлическим лязгомотодвинул засов, Владимир придержал его за плечо:

– Олаф, это я! Не убей случайно.

Он толкнул ногой дверь, отскочил. Из темного помещенияпахнуло ветром, а на пороге в мгновение ока оказался обнаженный до пояса,наполненный бешенством золотоволосый викинг. Страж ахнул. Викинг рычал, вглазах была жажда убийства. Даже Владимира поразило, что Олаф уже без пут.Обрывки веревок намотал на стиснутые кулаки, придавая им добавочную крепость.

– Привет, – сказал Владимир, кивнул стражу: –Заходи.

– Ты… не убьешь меня?

– Если не скажешь, где сейчас Варяжко.

Страж сказал торопливо:

– Вчера с вечера засели в корчме. Похоже, пили всюночь. Наверное, и сейчас там… За этим викингом должны были прийти оттуда.

Олаф прорычал:

– Ладно, заходи. Там остались помои, которые ты принес!

Страж вдвинулся в каморку. Он все еще не отрывал глаз отлица Владимира:

– Лучше бы ты убил меня. Хотя нет, это же ты. Тридцатьлет тому здесь прошел твой отец, он тоже… До сих пор одни зеленеют, когдавспомнят, другие от хохота рачками лазают.

Владимир молча запер дверь, небрежно швырнул ключ в кадку сводой. Ярость в глазах Олафа быстро сменилась острым любопытством.

– Быстро ты вернулся.

– Долго ли умеючи?

– Умеючи – долго, – отпарировал Олаф. – Что ствоей мордой?

– С печки упал. Возьми его нож.

Викинг прорычал:

– Мой меч наверху! Я даже видел, в какую дверь унесли.Кстати, ты вообще-то зря пришел. Я бы и сам освободился, еще бы и всехпередавил!

Молча, двигаясь как один человек, выбежали в сени. Олафпервым заспешил к двери вовнутрь. Владимир хромал следом, но, странное дело,рядом с Олафом ощутил прилив сил, даже ушибы перестали ныть, словно от викингаперелилась часть его дикой силы.