Князь Владимир - Юрий Никитин

Владимир отполз, потом на том месте, где оставил умиратьнерасторопного, послышался вопль, затопали ноги. Кто-то созывал остальных, звалВаряжко.

Когда через кусты ломился последний гридень, Владимирхладнокровно подставил ногу. Тот рухнул без крика, решил, что запнулся втемноте о бревно, однако острое лезвие вонзилось в шею раньше, чем он грянулсяо землю.

Слушая крики, он как осатанелый волк кружил вокругсобравшихся гридней, перехватил еще одного, лезвие вошло под левое ребро спугающей легкостью. Он опустил тело на землю, придерживая, стал прокрадыватьсяк вытоптанному майдану.

В костер спешно бросали сухие сучья целыми охапками. Пятеродружинников бегали вокруг огня, в руках топоры, а еще один подбежал кпривязанному к столбу человеку, это в самом деле был Олаф, приставил к горлукороткий меч.

Багровый огонь бросал на его спину багровые блики, а когдаон обернулся, Владимир узнал Варяжко. Глядя во тьму, как раз в ту сторону, гдезатаился Владимир, он гаркнул зычно:

– Выходи!.. Выходи, тварь!.. Иначе сейчас прикончу твоегодружка!

«Сейчас, – сказал себе Владимир мстительно. –Только обуюсь. Чтобы прикончил вместо одного двух?»

Он медленно и неслышно отползал. Страх испарился, дажегоречь отступила. Он сам удивился своей звериной ярости. Троих убил… Надо либыло?

Отступая за деревья в роще, он оглянулся. В черной какдеготь ночи костер полыхал как красный цветок, языки пытались дотянуться дозвезд. Крохотная фигурка Варяжко сдвинулась вбок, но меч по-прежнему блистал угорла викинга. Озаренный костром, Олаф казался залитым кровью. Владимир зарычалот бессильной ярости, даже из этой дали видно, как пленник судорожноотворачивает лицо от нестерпимого жара!

На следующий день он с утра наблюдал, затаившись на вершинкехолма. У колодца появились крохотные фигурки баб с ведрами, пастух собрал коровв стадо и гнал на луг, а дюжие мужики, явно не весяне, плескались у бочки сводой, толкались. Из конюшни вывели двух коней, неспешно оседлали. Людей соружием почти не было, странно. Либо затаились в домах, выглядывают из окон,либо, что вернее, всю ночь просидели в кустах на околице.

Сколько же Ярополк дал с Варяжко народу? Уже не одногоуложили под дерновое одеяльце, а все не отстают, преследуют, злы и упорны, какгончие на заячьих следах!

Затаиваясь при каждом движении, он отполз, вернулся по ручьюи перевалил через холмы. Здесь их окружили в прошлый раз, здесь он оставилОлафа.

– Держись, – прошептал он вслух. – Твоя шкурамне дороже своей. Кто мне даст войско, если ты сгинешь?

Солнечные лучи пронизывали листву, небо проглядывало междуверхушками синее, с редкими белыми барашками. Старый дуб с узким дупломвыглядел совсем не так, как ночью. Владимир прошел было мимо, но аромат гнилизаставил повернуться, ноздри задергались, и он, как будто притянутый наверевке, шагнул к толстому стволу.

Сердце колотилось, вдруг да люди Ярополка успели раньше:когда ищут напрасно, то заглядывают и в мышиные норки, судорожно выдрал пучкимха, которыми забил щель, пальцы сунул так торопливо, что в темноте загнал подноготь щепку, но среди трухлявости вдруг ощутилась твердая надежность меча. Тамже был лук, три мотка запасных тетив, тула с тремя десятками стрел.

Он вытащил меч, на блестящем лезвии запрыгали солнечныезайчики. Он чувствовал, как от рукояти по руке хлынула мощь, ярая сила, спинасама собой выпрямилась, а в голове быстрой хаотичной чередой пронеслись образы,как рубит, крушит, истребляет, срубает головы…

– Перун, – сказал он тихо, пусть не слышатвраги, – дай мне силы… Ярило, я чую твою мощь. Да не оставит она меня!

Он благоговейно поднес обеими руками меч к губам. Металл былхолодный, словно его омыли воды подземного мира. Владимир ощутил короткий укусв нижнюю губу, будто ужалила пчела или же кольнула крохотная молния.

– Я понял, – прошептал он потрясенно. – Выдали знак!

Круглыми глазами смотрел на обнаженное лезвие, но теперь онозагадочно молчало. Солнечные блики перекатывались по всей длине меча.

Все еще едва дыша от волнения, он вложил меч в ножны,спрятал обратно в дупло, мха хватило, чтобы забить дыру, как и было.

С луком и стрелами он заспешил к веси. Умному и такого знакадовольно. Боги с ним, так кто же против?

Но еще Сувор говорил, что боги брезгают неумехами, апомогают только сильным и ловким. Потому, даже чувствуя, как глаза боговпридирчиво следят за каждым его движением, он долго и скрытно подбирался квеси, вслушивался и всматривался.

Когда из зарослей взлетели испуганные мелкие пташки, он ужепонял, что боги лишь разочарованно отвернутся, если двинется туда, на растяпсмотреть скучно, весь мир из них, и он на брюхе прополз по широкой дуге, покане начал приближаться к веси с другой стороны.

Весь, как и все веси, в излучине реки, от крайнего доматянется выбитое скотом пустое место, а дальше гряды орешника и зарослей малиныдо самого леса. Над одним кустом сорока вертится, верещит, пробует опуститься,но почему-то снова взлетает с еще более пронзительным воплем.

Владимир стиснул зубы. Варяжко либо чересчур осторожен, либосчитает его в самом деле очень опасным противником.

Он неслышно натянул тетиву, подполз ближе. В глазах началорябить, когда вдруг уловил за ветвями очертания человеческой фигуры. Дружинниккак раз сменил позу, Владимир услышал облегченный вздох.

– Перун, – прошептал Владимир. – Во имя твое…

Он наложил стрелу, тихонько свистнул. Человек приподнял голову,недоумевающе посмотрел по сторонам. Когда повернулся к Владимиру, рот егораскрылся для крика. Стрела со змеиным свистом ударила в левый глаз, с трехшагов да промахнуться?

Владимир мигом оказался рядом, зажал рот киянину. Из-подпальцев брызнули горячие красные струйки. Несчастный судорожно поскребподошвами землю, дернулся и затих.

Сорока верещала еще пронзительнее. Владимир натянул былотетиву, молча выругался, вдруг да все испортит, торопливо пополз ближе к веси.

Еще двое с той стороны огромной вербы, сидят, разговариваютшепотом. Стрелами не достать, разве что обогнуть вербу, но тогда оба успеютсхватиться за мечи…

Быстрота, напомнил он себе. При равных силах побеждает тот,кто двигается быстрее. Да что там при равных! Всегда побеждает тот, кто бьетбыстрее, чем противник.

Кровь хлынула в мышцы. Он дважды глубоко вздохнул, а затемзажался внутри и ощутил, как весь наполняется злой взрывной силой, и еслисейчас же не выпустит, то сам лопнет, как раздуваемая через соломинку жаба…

Пальцы сами достали нож, ноги в два прыжка донесли до вербы.Обогнул ствол, успел увидеть двух дебелых мужиков в кольчугах и при мечах,шоломы лежат рядом в тени, и тут его тело ринулось вперед, нога с силой досталаодного в подбородок, нож вонзился в горло другого, и тут же ухватил первого ивонзил нож в глазницу.