Несбывшаяся весна - Елена Арсеньева

Ольга слабо мотнула головой, пытаясь увернуться от пощечин,и открыла глаза. Над ней наклонялось сухое, с острыми чертами и холоднымисерыми глазами женское лицо. Голова женщины была плотно забинтована, как у АлиСамариной… Ах нет, Ольге показалось! Голова была не забинтована, а повязанабелым платком (ни одной прядки не выбивалось наружу) и странно покачивалась. Несразу Ольга сообразила, что качается она потому, что женщина сидит на телеге, ателега движется по неровной дороге. Но, значит, и она, Ольга, тоже лежит втелеге?

– Куда мы едем? – кое-как разлепила она губы.

– Ага, – хрипловато, с характерным южным выговором произнеслаженщина. – Очнулась, слава те, господи! А я уж думала, ты в Спящую красавицупревратилась.

Ольга растерянно моргнула, глядя на нее, но ничего несказала. Чуть повернула голову и обнаружила, что лежит на соломе в глубокойстранной телеге. Таких телег она никогда не видела.

Потрогала щелястый борт.

– Что дивишься? – усмехнулась женщина. – У вас в Энске такихтелег нету, верно? Арба это. Арба называется.

Ольга опять моргнула растерянно.

«Что такое происходит? – думала она, ничего не понимая. –Где я? Кто она такая? И… где все?!»

Она резко приподнялась – и чуть снова не лишилась сознанияот внезапно нахлынувшего головокружения.

– Тихо, тихо лежи! – прикрикнула женщина. – Голова отвалится,когда будешь так дергаться.

Ольга словно сквозь пелену видела, что рядом с телегой,вернее, с арбой, в которой лежала она, движутся и другие, точно такие же. Имиуправляют женщины в таких же белых, плотно охватывающих головы платках. Всеодеты в какие-то плохонькие платьишки, однако платки – белоснежные, сияющие.Некоторыми арбами правят мальчишки лет самое большее шестнадцати. А в повозкахлежат люди. Все перевязанные, оборванные, в мокрой одежде или вовсе полуодетые.И караван этот растянулся далеко-далеко.

– Спасли! Вы их спасли! – чуть не зарыдала Ольга. – Вы насвсех спасли.

– Ах ты, господи мой боже, – сказала женщина, и губы еескорбно поджались. – Кабы так! Нет, моя девочка. Далеко не всех.

Из шестисот человек раненых, медперсонала и команды,находившихся в тот июльский день на «Александре Бородине», спаслось едва липолторы сотни. Да и то многие из них добрались до берега лишь потому, чтожители ближнего села, называемого Мазуровка, узнали о том, что фашистскиеминометы расстреливают беззащитное санитарное судно, и, кто бегом, кто наарбах, ринулись спасать людей.

Метров за двадцать до берега начиналась безопасная зона,долететь до которой снаряды уже не могли. Женщины, дети вбегали в Волгу попояс, по плечи и баграми подтаскивали к берегу измученных людей. Все былиодинаково обессилены – и раненые, и сестры, и матросы, и врачи. Случалось так,что с невероятными усилиями, захлебываясь, ныряя с головой, тащили с глубины намелководье какую-нибудь дверь с вцепившимся в нее раненым, а на берегуоказывалось, что он мертв, что всех его жизненных сил только и хватило –удерживаться за ту несчастную дверь, а на саму жизнь их уже не осталось.

Мертвых торопливо, опасаясь нового налета или обстрела,погребли в общей могиле, которую вырыли на песчаном берегу и кое-как засыпали,а живых повезли в Мазуровку, где немедля разобрали по домам. Олю взяла к себета женщина, которая ее везла. Потом она вернулась на центральную площадь, гдестояли все арбы со спасенными людьми, и привезла еще двоих раненых. Так онасообщила Оле. Мужчин хозяйка поместила отдельно от нее, в другой комнате.Ольга, которая не могла ни рукой, ни ногой шевельнуть, так болело все ее тело,хотя ни одной раны на ней не было, лежала, словно княжна какая-нибудь, вымытая,ухоженная, переодетая в чистейшую льняную сорочку, на постели, застеленнойсовершенно городскими простынями. Ей случалось бывать в южных деревеньках вовремя редких остановок «Александра Бородина», но ничего подобного той чистоте иаккуратности, которая царила в этой избе… нет, в хате, именно так называлисьдома в южных краях, – она не видела. Пол – не глинобитный, а деревянный –выскоблен до белизны, по углам развешаны букеты высохшей бледно-сиреневойлаванды, отчего в хатке царит сладковатый аромат.

Вообще хозяйка – звали ее Варвара Савельевна – сказала, чтоона не здешняя. Муж ее был из этих мест, привез сюда после свадьбы. Так они ипрожили в Мазуровке последние двадцать лет. Немного счастья видели, а горя –куда больше.

– Как все люди, так и мы, – угрюмо сказала ВарвараСавельевна. – Разве ж ты видела где-нибудь счастливых русских людей? Такихнебось и нет. Читала у Некрасова поэму «Кому на Руси жить хорошо?»? Ах, в школепроходили! Ну, тогда помнишь, что никому из крестьян хорошо не было. Вас, конечно,в школе учили, что такое только при проклятом царском режиме было? Так вот,вранье. Никогда в России не было простому человеку хорошо. То баре его мучили,то продотряды, то какие-нибудь уполномоченные. Дармоедов и грабителей по нашудушу всегда хватало. Знаешь, как в кино «Чапаев»? «Белые пришли – грабят,красные пришли – тоже, понимаешь…» – И Варвара Савельевна усмехнулась своимитвердыми сухими губами.

Она была странная какая-то со своими слишком рискованными,опасными речами… Обычно – это было всем известно! – такие разговоры заводилипровокаторы, чтобы потом писать на людей доносы. Но какие уж провокаторы идоносчики здесь, в таком дальнем краю? К тому же ждать провокаций от человека,спасшего тебе жизнь, как-то совестно. И не походила Варвара Савельевна назаписную провокаторшу. Ничего в ней не было хитрого, но в то же время она быланепроста, ох непроста… Загадка в ней была, в каждом ее взгляде, в каждом слове.Она просила, чтобы Ольга называла ее тетей Варей, а у той почему-то язык неповорачивался. Варвара Савельевна не обижалась, но многозначительно покачивалаголовой и снова усмехалась. Ольге все время казалось, будто Варвара Савельевначто-то про нее знает, что-то особенное – такое, чего сама она о себе не можетзнать по каким-то таинственным причинам. Знает, но не говорит.

Однако не это было самым странным. Крестьянка вроде, а стихиНекрасова знает. А как она сказала: «Думала, ты в Спящую красавицупревратилась». Ну ладно, Некрасова и в самом деле в школе проходят. Но откуда вюжном сельце можно узнать про Спящую красавицу? И как ухитрилась ВарвараСавельевна догадаться, что Ольга – из Энска?

Можно было не ломать голову над вопросами, а взять даспросить напрямую, но у Ольги язык не поворачивался лезть с такими глупостями кженщине, которая от рассвета до заката то по дому крутилась, то в огородевозилась, то, подхватив на плечо тяпку и повязав косынку так, чтобы закрывалапол-лица от жгучего солнца, бежала на колхозные поля. И еще ведь успевалаухаживать за Ольгой и ранеными!