Сто голосов - Скотт Макконнелл

В тот вечер она изменила мою жизнь, потому что на следующий день я уволилась с работы, взяла себя в руки, открыла список вакансий на странице «издательское дело», обнаружила объявление, гласившее «нужен помощник редактора, предоставляется обучение», пошла по указанному адресу, прошла собеседование, немедленно получила работу, приступила к ней и более не оглядывалась назад.

И вы сообщили об этом мисс Рэнд?

O да! Она была довольна. И сказала что-то вроде: «Ну а как же. Ну, конечно же, вы должны были получить эту работу». Это было чудесно. Она изменила мою жизнь.

Почему вы перестали работать с ней?

После 1963 года я почти не работала на нее — потому что мы начали издавать журнал Вердикт. A потом я вообще перебралась за море — в Италию.

Располагаете ли вы какими-нибудь памятками об Айн Рэнд?

Единственной напоминающей о ней вещью является копия самого первого платежного чека, который я получила от нее. Я сделала его фотокопию, потому что была в восторге от того, что сумела поработать на такую личность. На нем написано: «Мой первый чек, полученный от Айн Рэнд в уплату за перепечатку речи „Вера и сила. Разрушители современного мира“, произнесенной в Йельском университете 17 февраля 1960 года».

Чек был выписан на семь долларов и подписан: «A. Рэнд», но не так, как она обыкновенно расписывалась на документах, поскольку при издании романа Атлант расправил плечи в книге было воспроизведено ее факсимиле, после чего — она сама рассказывала мне об этом, — ей позвонили из банка и попросили изменить подпись на чеках. Поэтому на моем чеке написано просто «A. Рэнд» без привычного росчерка. После высказанного банком пожелания ей всегда приходилось расписываться по-разному. Теперь все свои финансовые документы она подписывала именно так, а на автографах оставляла привычный росчерк.

Расскажите мне об отношениях Айн Рэнд и Фрэнка О’Коннора.

O, они всегда держались просто чудесно. Если садились рядом, то держали друг друга за руку. Они с Фрэнком O’Коннором всегда держались за руки. Она всегда была очень ласкова с ним. Вот еще один маленький отрывок из моих воспоминаний: «Я поехала однажды передавать ей отпечатанную мною речь, и она открыла мне дверь в фартуке, я посмотрела на нее, не веря своим глазам. „Что случилось?“ — удивилась она. И я сказала ей: „Мисс Рэнд, вы — и в фартуке. Я даже не могла такого предположить“. Посмотрев на меня, она ответила: „Что в этом такого? Я готовлю, и готовлю неплохо“. Я вошла. O’Коннор был дома. Она готовила для него обед. Я хочу этим сказать, что даже представить себе не могла, чтобы она в фартуке готовила обед кому бы то ни было».

Фредерик Фейнгерш учился в NBI[157] в 1960-х годах.

Дата интервью: 17 августа 1999 года.

Скотт Макконнелл: Как вы познакомились с Айн Рэнд и Фрэнком О’Коннором?

Фредерик Фейнгерш: Я познакомился с ней в 1958 году, когда посещал Бруклинский колледж; там существовал клуб почитателей Айн Рэнд, который пригласил ее на одно из своих заседаний, и я не мог не посетить эту встречу. Количество собравшихся и сила ее слов потрясли меня[158]. Не могу сейчас вспомнить, что именно она тогда говорила, однако аудитория была настроена враждебно к ней. Она парировала вопросы и не воспринимала их в личном плане; выступала в точном соответствии со своими принципами.

А что было потом в плане ваших встреч с мисс Рэнд и мистером O’Коннором?

Я всегда заговаривал с ней, когда возникала такая возможность. Слово «знакомство» в качестве определения характера наших отношений кажется слишком сильным, но она, безусловно, знала, кто я такой; и я всегда задавал ей вопросы на ее лекциях, например, такие как «кто ваш любимый поэт»?

И какие же бывали вопросы и какие ответы?

В отношении любимого поэта позвольте мне выразиться так: Киплинг похож на триумфальный марш, однако по ее мнению — не слишком авторитетному в данном случае: она признавалась, что не слишком хорошо разбирается в поэзии, — Суинберн лучше в языковом плане, и ей нравилось его мастерство.

Ее спрашивали о популярной музыке и, в частности, об ансамбле «Битлз». Она сказала, что не является поклонницей популярной музыки, но «Битлз», во всяком случае, одеваются со вкусом.

Вечером самой первой лекции, происходившей в отеле на углу 34-й стрит и Седьмой авеню, она появилась уже в конце и присоединилась к Натану, отвечавшему на вопросы. Я помогал расставлять стулья и перед лекцией заметил, что Айн и Натан беседуют возле кухни. Потом Натан прочел лекцию, а Айн сидела позади меня в заднем ряду и сказала: «Неприятное место. Каждый раз, когда я прохожу по этому проходу между рядами, я чувствую себя как невеста в церкви». Тем не менее она продолжала ходить по проходу.

Потом, после лекции, Айн и Натан на короткое время снова удалились в кухню. Она сидела, он стоял рядом, и они как будто бы утешали друг друга. У обоих как будто на глазах блестели слезы. Возвращаясь домой, так как я жил в той же стороне, я видел, что Айн идет рядом с Натаном, Фрэнк держится позади… сам я шел следом за Фрэнком. Сцена казалась чрезвычайно печальной… шел июнь или июль 1968 года, до их разрыва оставался месяц или два.

Вы слышали, чтобы мисс Рэнд говорила о Мартине Лютере Кинге?

Она называла его «расистом», так как он положительным образом разделял черных и белых, вместо того чтобы воспринимать людей как равные личности. Это должно было происходить в середине шестидесятых, когда его мирные марши она считала некими проявлениями насилия, особенно тогда, когда он остановил движение в Бруклине, на Белт-Парквей. Среди ожидавших автомобилей оказалась «скорая помощь», пациент которой впоследствии скончался. Это очень расстраивало ее.

Вечером того дня, когда был убит президент Кеннеди, я присутствовал на ее лекции. Когда настала пора вопросов и ответов, кто-то сказал примерно так: «Вы не любили президента Кеннеди, так что его смерть не является для вас утратой». Реплика эта ужасно расстроила ее, и она сказала: «Это Америка. Мы сменяем президентов другим способом. Мы сменяем их самым цивилизованным образом. Мы голосуем. Мы не убиваем людей».

Встречались ли вы с ней в другое время?

В конце шестидесятых годов она начала приглашать меня в Форд Холл Форум, Бостон. По правде сказать, она стала присылать мне билеты, чтобы я точно попал на лекцию, а не вернулся домой несолоно хлебавши, отстояв всю очередь. Однажды мисс Рэнд оставила два места для меня и моего друга, однако я об этом не знал, так что мы с приятелем отстояли очередь у входа, однако так и не смогли войти в зал, так много туда набилось народа.