Сто голосов - Скотт Макконнелл

Какая именно причина заставила ее это сделать?

Своим вопросом я поставила ее в подчиненное положение. И умалила ее в той форме, в которой его излагала. Она совершенно не намеревалась отрицать, что восхищалась Гретой Гарбо, однако ей не пристало договариваться о встрече через меня. Каким-то образом я ущемила ее достоинство.

Насколько я понимаю, мисс Рэнд присутствовала на вашей свадьбе с Ричардом Никкерсоном.

Айн и Фрэнк присутствовали на нашей с Ричардом свадьбе, состоявшейся 1 июня 1963 года в нью-йоркском отеле «Американа». Мы запланировали свадьбу всего за неделю, однако на ней сумел присутствовать весь Коллектив, за исключением Алана Гринспена, находившегося тогда в Вашингтоне. Фрэнк сказал, что более красивой свадьбы ему не приходилось видеть за всю свою жизнь. Я ценю снимки, сделанные нами в тот день.

В другой раз Ричард хотел установить круиз-контроль на нашу машину, a мне нужно было оплатить счета за телефон или за что-то столь же мирское. Однако у нас не хватало денег сразу на то и другое. Каким-то образом вопрос стал известен Айн, и я получила следующую рекомендацию: конечно, он должен получить свой круиз-контроль. В жизни необходимо предоставлять место забаве и прихоти. Пришлось подумать: «Хорошо. Ладно, усвою».

После 1963 года мы с Ричардом продолжали посещать лекции и мероприятия, например, первый бал института, однако число людей в группе сделалось очень большим, и наша близость с Айн несколько сократилась.

Почему же?

Потому что теперь у нее стало слишком много приятелей и знакомых, и я стала получать приглашения далеко не на все мероприятия, как было прежде. Теперь ее окружало много больше известных и выдающихся людей — философы, писатели и так далее. Никакого разрыва между нами, конечно, быть не могло, просто круг ее знакомых чрезвычайно расширился.

В 1965 году родился наш сын Скотт, и спустя десять месяцев я с некоторым трепетом позвонила Айн. Мне не хотелось навязываться ей, потом я боялась, что приглашение не заинтересует ее, однако позвонила ей и спросила, не хотят ли они с Фрэнком познакомиться со Скоттом. Айн сказала: «О да!» Далее следует выдержка из дневника о нашем визите, состоявшемся 28 августа 1966 года. Ричард пишет: «Сегодня Скотт познакомился с Айн и Фрэнком O’Коннором в их апартаментах. Они сказали, что вырастет похожим на Рорка, отметили, что ребенок ничего не боится, что он уже в таком возрасте является определенной личностью, что кажется взрослым не по годам, и так далее. Айн беспокоилась по поводу того, что малыш все тянет в рот и ползает по полу — из-за грязи и микробов. Она высказала внушительный комплимент матери Скотта» (какой, он не пишет, а я не помню). Далее следует мое добавление в дневник: «Оба они очень тепло отнеслись к Скотту. Он забрался к Айн на колени, поиграл с ее брошкой и запустил свои пальцы ей в рот. Они с Фрэнком оба держали его за руки, пока он ходил и так далее. Айн также сказала, что он похож на нас обоих. А лицом в большей степени на Ричарда. Кроме того, она выслушала, поправила и прокомментировала некоторые мои представления о воспитании детей. Еще она пару раз сказала: „Когда этот ребенок вырастет, мы еще не раз услышим о нем“. Прекрасный визит». На этом дневниковая запись заканчивается.

Доктор Никкерсон, помните ли вы какие-нибудь другие встречи или разговоры с мисс Рэнд?

Ричард Никкерсон: Первые лекции происходили относительно неформально. Помню тот вечер, когда они объявили, что их философское течение будет называться объективизмом. Ничего слишком уж выдающегося. Это случилось в первой серии лекций, которые проводил Натаниэль Бранден — вечером каждой пятницы в Манхэттене [в 1959 году, в отеле «Шератон-Рассел»]. Он прочитал несколько лекций, и на одной из них объявил, что мисс Рэнд выбрала имя для своей философии, и она будет называться Объективизмом. С заглавного O. Все были рады услышать это.

Когда вы в последний раз виделись с ней?

Кэтлин Никкерсон: Наверно, тогда, когда возили Скотта к ней в гости.

После 1966 года у меня не было личных встреч с ней. Разве что в какой-либо группе.

Случалось ли вам видеть Айн Рэнд сердитой?

Однажды я видела, как она выражала недовольство близкому другу на каком-то общественном мероприятии и в недвусмысленных терминах сказала, чтобы он более не повторял свой проступок. Дело было в том, что он сфотографировал ее в очках. Она резко отчитала его, но одновременно пояснила, что те, кто фотографирует ее подобным образом, преследуют цель превратить ее образ из серьезного философа в начитавшуюся книг училку. Они хотят привести ее к «нормальному» виду, сделать одной из своих. Согрешивший немедленно извинился и сказал, что понимает ее позицию.

Осознав этот принцип, мы попытались не допускать более подобной ошибки. Пребывание в обществе Айн даже в самой непринужденной обстановке всегда оказывалось информативным, хотя и несколько рисованным.

Другой раз, на собрании в квартире Брандена, Айн обсуждала, как мне кажется, свою новую колонку и то, как ее следует назвать. Сидя полукругом, члены Коллектива предлагали для этого собственные идеи. Собравшиеся испытали истинное потрясение, когда Айн, после того как Натан сделал задевшее ее полушутливое предложение, резким тоном сказала ему: «Не смей впредь рекомендовать мне, что нужно делать с моей собственной работой». Ее реакция раздосадовала и также задела его. А я в этот момент искренне ужаснулась. Мгновение миновало, однако я поняла, что если не продумывать следствия из своих слов, то можно нарваться на крепкую отповедь со стороны Айн.

Айн при мне подвергала резкой критике почти каждого члена Коллектива и тем не менее всегда относилась ко всем нам с симпатией и уважением. Будучи группой интеллектуалов, преданных Айн и разуму, они могли и не понимать, отчего попали под раздачу. И если для кого-то из них это создавало проблему, всегда существовала возможность уладить вопрос на более поздней встрече.

На лекциях я не раз оказывалась свидетельницей того, что реакция Айн подчас ошеломляла слушателей, задававших ей вопросы или выступавших с комментариями. Однако всякий раз по трезвому размышлению мне удавалось понять логику Айн. Они никогда не пыталась взять кого-нибудь на испуг ради самого удовольствия, как нередко поступают другие. Она всегда давала какие-то, пусть и короткие объяснения следствий из заданного ей вопроса или комментария. Конечно, некоторых она обескураживала. Кое-кто навсегда отвращался от объективизма. Однако некоторые вопросы или комментарии следовало рассматривать в контексте очевидно проистекающих из них следствий. Как ни прискорбно, никто в ее кружке не мог безнаказанно произнести что-нибудь вроде: а вам не кажется, что Советский Союз и в самом деле представляет собой нечто более совершенное по сравнению с предыдущим режимом? Я никогда не записывала предлагавшиеся вопросы и посему, возможно, привела неудачный пример. Все те, кому повезло общаться с Айн Рэнд, имели в своей жизни шанс наблюдать за действием ее интеллекта на лекциях и прочих мероприятиях. Она всегда воспринимала смысл сказанного ей как обращенное лично к ней и ее окружению. И если вы не могли выносить жгучее прикосновение этого пламенного ума, значит, вы попали в чуждое вам место.