Последняя Пасха императора - Александр Бушков

– Тогда хоть раком поставлю и трахну…

– Тоже болезненная процедура, – сказалСмолин. – Ванюша – хороший мальчик, не будем делать из него Маняшу… Он исам понимает, что поступил с солидными людьми неприлично… Правда ведь, Ванюша?

Собеседник яростно закивал с навернувшимися на ясныглазоньки слезами.

– Так ты Ванюша, или как? – ласково спросилСмолин.

– В-ванюша…

– Ну вот и чудесно, Ванек, – продолжалСмолин. – Я не зверь, я все понимаю: и жить ты хочешь, а вот в попу,наоборот, категорически не хочешь… Оно и правильно вообще-то – и без тогопидоров развелось выше нормы… Что ж ты так лопухнулся, Ванечка? Смотреть надо,кому поперек дороги встаешь… Ну, скажи что-нибудь, а то я один языком болтаю,нехорошо как-то получается, авторитарно даже… Идеи есть? Предложения?

– Вы скажите, что вам нужно…

– А мне ничего не нужно, – сказал Смолин. –Грустно тебе без моей квартирки, пасьянс не складывается? Так вот, Ванюша,слушай внимательно. Сиди, не дергайся, и все будет пучком. Где-то дней черезнесколько я к тебе загляну… и продам тебе самую квартирку по всем правилам.Даже не за сотку, это перебор. Сколько ты там хотел заплатить по максимуму?Семьдесят, а? Вот за семьдесят и купишь – и будет тебе умиротворение…

– Вы… серьезно?

– Абсолютно, дитятко, – сказал Смолин. –Через несколько дней готовь семьдесят штук, я обязательно приеду, и всеоформим…

– Ничего не понимаю… – пробормотал куруманскийкороль недвижимости.

– А тебе, золотце, и понимать ничего не надо, –ласково, вполне благодушно сообщил Смолин. – Ты просто у серьезных дяденекпод ногами не путайся, а то ушибить, неровен час, могут… Усек?

– Усек…

– Вот и ладушки. Ну, что ты топчешься? Опять что-то неслава богу?

– А ничего, если я с тем домом буду продолжать? Ссоседним? Я его тоже прикупать начал помаленьку…

– Молодец, – сказал Смолин, – хвалю. Растешьна глазах, к дисциплине приучаешься… Да ладно, мне тот дом совершеннонеинтересен, да и улица эта, откровенно говоря, тоже до лампочки, хоть всюскупай…

– Дур-рак я! – вдруг взревел Дюков, хлопнув себяладонью по макушке довольно чувствительно.

– Да ладно, – великодушно сказал Смолин, – нетакой уж. Просто-напросто не пообтесался еще, политесу не знаешь… да и вообщене знаешь, что такое политес… Это лечится.

– Дур-рак… Нужно было не жмотиться, когда Витек…

– Ты о чем?

– Сами знаете.

Смолин все еще не понимал сих намеков. Однако, сделаввнушительное лицо, сказал грозно:

– Я знаю, ты знаешь… Помалкивай и занимайся своимделом, возись себе с недвижимостью сколько угодно, а в другие дела не лезь…Договорились?

– Договорились, – протянул Дюков с невероятноунылым видом.

– Вот и прекрасно, – кивнул Смолин. – Шагай,да смотри у меня, в следующий раз могу и озвереть…

– Да понял я, понял… – печально отозвался Дюков.

И побрел вниз по лестнице, то и дело оглядываясь снесказанной тоской. Только теперь до Смолина дошло. Подняв ключи, прислушавшисьи убедившись, что в доме никого, кроме них двоих, не осталось, он сказалШварцу:

– Ну, ты понял? Щенок определенно полагает, что мытакие бабки отвалили за квартиру, оттого что знаем про клад… Давненько, надополагать, сплетни гуляют про знаменитый корнеевский клад… Что, понятно, вовсене означает наличия этого самого клада… Как успехи, кстати?

– Никаких, – печально ответил Шварц.

– Ну, пойдем посмотрим…

Войдя в квартиру, Смолин огляделся, держа руки в карманахприсвистнул:

– Уважаю я тебя, Шварц, все-таки. Часа за четыре этакоенаворотить…

За время его отсутствия ухоженная гостиная превратилась внекое подобие уездного большевистского сельсовета после визита махновцев.

Все книги были аккуратно сложены в углу высоким штабелем, акнижные стеллажи отодраны от стен и тщательно составлены в другом углу.Деревянные перегородки, которыми некогда внутренность дома варварскиразгородили на коммунальные клетушки, остались в неприкосновенности – но с кирпичныхстаринных стен были содраны и обои, и штукатурка. В нескольких местахпотемневшие доски пола были отодраны и кое-как прилажены на место. Поставленныйна попа диван помещался у стены, совершенно распотрошенный – обивка отодрана,сиротливо торчат пружины…

Смолин заглянул в спаленку – там наблюдалось примерно то жесамое. Шварц сказал без тени оправдания:

– Ты ж сам дал инструкцию: установить окончательно,есть ли тут тайник, куда можно запрятать рукопись…

– Да я ничего и не говорю, – сказал Смолин, –наоборот, хвалю за усердие. Просто контраст очень уж разительный меж тем, что яоставил, и тем, что сейчас узрел…

– Стараемся…

Заложив руки за спину, Смолин прошелся вдоль кирпичнойстены, пригляделся:

– Нет уж, в стене никто тайник сделать бы не смог – эток вопросу о пресловутом корнеевском кладе. Чересчур титанический труд пришлосьбы приложить, гораздо проще закопать где-нибудь под кривой сосной, сто шагов назапад от корявой сопки…

– Это точно. Вообще никаких тайников, – Шварцкивнул на стену: – Я и в бывшей Кочевской квартире немного пошерудил, там то жесамое. Ни рукописи, ни тайников, ни хрена…

– Да ладно, я и не надеялся особо, – призналсяСмолин. – Так, для порядка… В конце концов, в те веселые времена народишкопонаделал столько тайников, что лишний раз проверить не помешает, сампонимаешь… Подвал… – продолжал он с сомнением. – Нет, в подвалеопять-таки ничего не оборудуешь – замучаешься уродоваться, да и видно было бысразу, как ты ни маскируй…

– Точно. Я по подвалу прошелся. Остается чердак, шеф?

– Остается, – кивнул Смолин. – Толькосовершенно меня не тянет лезть по уши в тамошнюю пыль и паутину. Потом, когдаруки дойдут, и на чердаке пошарим… В конце-то концов, уж рукописи там точно нет– замок, сразу видно, давно не отпирали. А все прочее, про которое кружатзавлекательные слухи… Даже если бы проныра Корнеев и взялся прятать что-тоценное, ни за что думается мне, не полез бы на чердак. Настоящие клады, каквещует нешуточный жизненный опыт, по чердакам как раз не прячут, туда обычнокладут мелочевку. Как-то привыкли люди за столетия денежки и ценности зарывать…А?

– Вот именно.

– Значит, чердак нам пока что и не особенноинтересен, – сказал Смолин решительно. – Потом, для порядка… Давай-калучше подумаем про конкретные дела. Направлений поиска у нас два. Первое –рукопись. Согласен, что-то с ней определенно не то… но это еще не факт. Вполнеможет оказаться, что народишко в который раз на пустом месте развел дурацкиесплетни и завлекательные побасенки. Покойник писал какую-то книгу, вроде бы оПоследней Пасхе – вот и все, что мы имеем в сухом осадке. Рукопись сейчас можетпреспокойно лежать у этого самого загадочного спонсора, который может оказатьсяникаким не загадочным, а совершенно скучным частным издателем, вздумавшимсрубить бабок на очередной сенсации. Все приземленно, сплошная бытовуха… Или яне прав?