Расцвет и упадок цивилизации (сборник) - Александр Александрович Любищев

же Р. Фишера гены, первоначально рецессивные, могут сделаться доминантными не в силу своего собственного изменения, а в силу изменения взаимодействия с другими генами. В идеологической наследственности подобным образом многие положения с течением времени приобретают все большую прочность и способность противостоять ревизионистским попыткам.

Вряд ли можно говорить, что действие идеологической наследственности совершенно независимо от генетической. В развитии таких сторон человека, необходимых для идейной работы, как ум, талант, терпение, темперамент, воля и проч., несомненно наличествует генетический компонент, хотя и подверженный влиянию среды в большей степени, чем многие морфологические признаки: этот компонент влияет, в частности, на выбор профессии, но не на содержание идеологических концепций. Не следует думать, что в самом окостенелом классовом обществе, как, например, в средневековом феодальном строе, место каждого человека было определено его положением. Такой строгий детерминизм имел место, пожалуй, только в отношении старшего сына при майоратной системе: он должен был руководить имением своего отца. Но другие сыновья имели значительную свободу выбора: или они могли мечом завоевать собственное имение (а мест для применения такой деятельности было достаточно), или шли по гражданской линии (судьи и прочие администраторы), или, наконец, в духовенство. Все это были нормальные профессии для феодала; запрещена была в силу идеологической наследственности «буржуазная» деятельность (торговля, промышленность), и неодобрительно относились к ученой деятельности; но сделавшись монахом, склонный к науке человек мог ею заниматься в свое удовольствие, пока его деятельность не затрагивала определенных сфер.

Но и представители угнетенных классов – рабы и крепостные – не были строго детерминированы в своей судьбе. Наиболее энергичные уходили в эмиграцию, другие поднимали восстание или превращались в разбойников (а эта группа была необыкновенно стабильна, несмотря на жесточайшие репрессии), и, наконец, имелись шансы, вполне легальные, перехода в более привилегированное сословие. В античной Элладе рабы, участвовавшие в освободительных войнах, переходили в метеки – свободных, но не полноправных граждан, а метеки – в полноправных граждан. Даже в античном Риме был класс вольноотпущенников, показывавший все время тенденцию к росту.

И все-таки важнейшим качеством развивающихся цивилизаций было наличие разных, в значительной степени независимых друг от друга потоков идеологической наследственности. В Средние века в феодальном обществе среди господствующих или по крайней мере достаточно обеспеченных слоев общества было по меньшей мере три таких независимых потока: 1) у феодалов: почетные занятия – война и охота, необходимые – суд и управление имениями через своих агентов, для украшения быта поддерживали искусство и ремесла, но сами этим не занимались: 2) растущая буржуазия – торговля, ремесла и проч. – цеховое устройство создавало свою собственную идеологию, совершенно отличную от идеологии феодалов; 3) духовенство, монастыри: ведали религией и в этом же ведомстве находилась, так сказать, внештатная отрасль – наука. Во всех этих потоках была ведущая часть, элита или актив, но для выдвижения в каждом потоке требовались свои качества и потому совершенно невозможно говорить о какой-то единой элите или едином активе. Эти три потока в виде трех сословий и выступили совершенно четко, например, во времена Великой Французской революции.

Новые идеологические «мутации», конечно, стимулировались внешними, прежде всего экономическими, причинами, но содержание их обусловливалось предшествовавшей идеологической эволюцией. Например, протестантизм был вызван в значительной мере распущенностью папства и всей Католической церкви того времени, крайним выражением которого была продажа индульгенций – доведенное до крайности злоупотребление великим принципом милосердия. Неудивительно, что протестантизм выдвинул взамен принципа милосердия ветхозаветный принцип справедливости, доведя его у пуритан до совершенно антихристианского отрицания возможности исправления грешника (художественный показ этой стороны пуританизма дан в пьесах О. Уайльда[87], который и перешел в конце жизни в католичество). Не все протестанты виноваты в умалении принципа милосердия: квакеры в этом не повинны, но мне неизвестны истоки этой замечательной секты. Иногда критерий антикатолицизма оказывается чисто внешним. Так гуситы – «чашники» – взяли символом чашу, чтобы подчеркнуть, что они отрицают принятый Католической церковью обычай сухого причастия.

Поэтому, несмотря на некоторую связь идеологической наследственности с генетической, мы имеем полное право искать причины расцвета и упадка цивилизаций, в первую очередь, не в генетической наследственности, а в идеологической, что, конечно, надо еще продумать.

7. Размножение элиты и судьба цивилизаций

P. Фишер в доказательство своего тезиса, что слабое размножение элиты ведет к упадку цивилизации, оперирует прежде всего данными английской статистики, которая, как и для большинства европейских стран, показывает, что темпы размножения высших классов общества много слабее таковых у низших. Но ведь пока английская цивилизация признаков упадка не показывает, и странно, что данные цветущей цивилизации используются для объяснения упадка цивилизаций совершенно иной общественной структуры и идеологии. Надо помнить, что само явление слабой размножаемости элиты связано с господствовавшей в европейских странах моногамией. Конечно, моногамия никогда не была строгой, и не так уж давно, скажем, во времена Людовика XIV, не скрывалось наличие фавориток у королей, которые дарили им потомство, получавшее титулы графов, маркизов и проч., в зависимости от качества их матерей. Но даже в этих случаях количество потомков у наиболее высокопоставленных представителей элиты редко превышало десяток. Совершенно не то в цивилизациях Востока, где многоженство было вполне легально. Во всех древних цивилизациях количество потомков на высшем уровне достигало многих десятков или даже сотен (царь Давид, Рамзес, некоторые турецкие султаны). Развитие многоженства наверху создавало острый дефицит женщин, и потому наименее обеспеченные слои часто лишались возможности оставить потомство. Евгенические проекты Р. Фишера или Серебровского[88] (предлагавшего давать возможность оставить потомство только апробированным мужчинам) уже давно внедрялись в жизнь, и результат получился совсем не тот, который можно было бы ожидать, если бы теория Р. Фишера была права: вместо особенно устойчивой цивилизации мы получаем регулярно менее устойчивые, что особенно заметно в мусульманских странах.

Мало того: господствующий класс в феодальном строе выдвигал требования физической силы, храбрости, практической сметки и прочих качеств, не связанных с большим умственным напряжением, не говоря уже об отрицательных качествах: хитрости, коварстве и проч. Поэтому руководящий класс практически ничего не дал для развития высших форм культуры. Лица, стремившиеся к высшим формам культурной деятельности, по условиям общества шли в монахи или в духовенство, которое в католическом мире было обречено на бесплодие. Таким образом шел длительный отрицательный отбор и, несмотря на такой длительный отбор, как раз здесь мы наблюдаем и наиболее быстрый прогресс, и наиболее устойчивую цивилизацию.

Кроме того: в истории Англии мы имеем периоды, когда происходило сильнейшее истребление элиты, однако этот процесс не сопровождался падением цивилизации. Я имею в виду войну Алой и Белой роз и революцию XVII