Авиатор: назад в СССР 12 - Михаил Дорин

истребитель, — возмутился Ребров, когда увидел перед собой кандидата.

Вигучев, как и я, с трудом сдерживал смех, слушая ёмкие высказывания Вольфрамовича.

— Ты как с авианосца летать собрался, Голубь? — спросил Ребров, назвав по фамилии старшего лейтенанта.

Хреков, который сидел в камуфлированном лётном комбинезоне, вращал в руке пачку «Мальборо» и тоже ждал ответа на поставленный вопрос.

— Да, вот так. Как все, — ответил Голубь.

— Как все, это значит, как эти двое за моей спиной. Они с трудом выдерживают перегрузку на посадке. А тебя, сизый, раздавит в первом же заходе. Как подтянешь физуху, так и поговорим, — отправил парня Ребров.

Если честно, на лице старлея не читалось разочарование.

— Когда успел Реброву корабельную глиссаду показать? — шёпотом спросил у меня Георгий Вигучев.

— В Иркутске побывали на заводе. Там и подлетнули на МиГ-23. Помнишь, когда он всё меня сравнивал с Чкаловым и грозился рапорт написать на увольнение? — улыбнулся я.

— Ага. Я сам после первой посадки по корабельной глиссаде, какие только бумаги не собирался написать.

— С тобой он как слетал? — спросил я, вспомнив, как вчера Ребров сделал пару вылетов с Вигучевым на Су-27КУБ.

— Нормально. Пару раз всего сматерился, но потом ничего. Вообще, для его немолодого возраста, он в отличной форме.

Ребров продолжал сравнивать некоторых лётчиков с беременными тараканами, поскольку они, по заверениям командира 61го полка, не могли подтянуться и 10 раз на турнике.

— Он как воевать собрался? Внешним видом пугать, — ворчал Хреков.

Командир полка, который тоже присутствовал в кабинете, был красный, как знамя. Его полк считался лучшим в округе, но сейчас он уже так не думал. После таких возгласов от Хрекова, можно и на гневный акт проверки нарваться.

В кабинете появился ещё один лётчик. По всем параметрам он вполне подходил. Молодой, спортивного телосложения. Командир полка его хорошо охарактеризовал.

— Ладно. Тогда расскажи, друг мой, как ты будешь справляться с вероятным противником? С палубным самолётом С-14, например.

Ребров выдумал название специально. И, судя по очень серьёзной мозговой деятельности вошедшего лётчика, он подвоха не заметил.

— Так, ну вот, я встану в вираж. Стою, стою, стою, стою. Потом пикирую, пикирую, пикирую. Затем захожу, захожу, захожу, — показывал манёвры молодой парень.

Вигучев уже не сдерживал улыбку, а мне стало грустно от увиденного.

— Малыш, вот ты иди, иди, иди. И не куда-нибудь, а к чёртовой матери, — сказал Ребров и закрыл личное дело лётчика.

Второй день в полку, а найти кого-нибудь толкового не получается у нас. Хреков уже на нервах.

— Полковник, ну что, у тебя нет хороших лётчиков? — возмущался генерал.

— Да вы поймите, что они есть. Только они вам по возрасту не подходят. Из молодых вот только эти.

В дверь постучались, и в кабинет заглянул ещё один молодой лётчик в сильно потёртом синем комбинезоне.

Я внимательно посмотрел на вошедшего. Широкие плечи, стройное тело и большие кулаки с мощными пальцами. Парень явно занимался единоборствами.

— Товарищ полковник, разрешите войти? — спросил разрешения парень.

Хрекова аж перекосило от такой дерзости. С другой стороны, у него на лице не написано, что он генерал. Форма лампасов тоже не имеет.

— Это что за борзое создание⁈ — взревел Андрей Константинович.

— Дядя, не нервничайте. В вашем возрасте это вредно. Я к командиру полка пришёл, — спокойно произнёс парень.

В кабинете воцарилась тишина. Командир полка сощурился, ожидая взрыва атомной бомбы. Настолько сейчас был раскалён Хреков. Мне кажется, что от напряжения у него глазной протез сейчас выскочит.

— Сынок, ты офонарел⁈ На губу у меня поедешь. Причём на Сахалин. А обратно займёшься плаванием в открытой воде.

К парню пришло понимание, что в кабинете старший явно не командир его полка.

— Эм… предлагаете мне переплыть Татарский пролив? — спросил молодой.

— Приказываю! — крикнул Хреков.

— Товарищ генерал-лейтенант, это лейтенант Борзов Георгий Анатольевич. Мной направлено представление об увольнении этого человека из рядов Вооружённых сил. Дисциплины никакой, летать не хочет, ведёт неправильный образ жизни.

— Товарищ полковник, я…

— Молчать, Борзов! Фамилия у тебя говорящая. Значит, так! Передайте мне на него документы. Я быстрее справлюсь с его увольнением, — громко сказал Хреков.

Как-то странно это всё. Чего бы Борзову заходить в кабинет к командиру, зная, что тот его увольняет? Я подошёл к Реброву и посмотрел на список. В нём была и фамилия Георгия. Пока Хреков разбирал на молекулы Борзова, я быстро пролистал личное дело парня.

— Родин, по диагонали читаешь, что ли? — спросил Гелий Вольфрамович.

— Ищу несостыковки.

Борзов был перворазрядником по борьбе. В училище учился плохо, но лётная практика у него на отлично. Характеристика с учебного полка тоже двоякая: поведение неудовлетворительное, но летает отлично. А в полку вылететь не успел самостоятельно. Кому-то не понравился. Из всех входивших в кабинет он мне показался самым подходящим. Его ещё не успели научить, как жить по уставу, и летать по наставлениям и методичкам.

— Кругом! К чёртовой матери! — крикнул Хреков.

Борзов развернулся и направился к двери. Я быстро проскользнул к генералу, который ещё хрипел от злости.

— Андрей Константинович, стоп машина! Полный назад. Он нам нужен, — шепнул я ему.

— Родин, ты сдурел? Решение принято.

— Правильно. Вами принято. Вам его и возвращать. Не могу же я оспорить решение генерала.

Хреков запыхтел, как паровоз, пытаясь превозмочь своё негодование. Он вцепился руками в стол, который тут же завибрировал. Тряска была такая, что личное дело Борзова съехало и Ребров, в последний момент поймал его.

Глава 21

Командир 61го истребительного полка внимательно смотрел на генерала. Ребров в спешке листал документы Борзова, пытаясь понять, что сподвигло меня