Цена светлой крови - Михаил Ахманов

Джумин рассмеялся.

- Нет, дорогая, нет, здесь другое. Потеряв тебя, я знал, что со мною что-то приключится, не смерть, но болезнь или смятение ума, и это могло затянуться на долгие, долгие годы... Так ведь и произошло! Я решил кое-что предпринять. Этот Кайн Джакарра оказался таким хитрецом!

Целитель мог поклясться, что Джумин снова улыбается. Кажется, тари Айчени тоже развеселилась - он услышал ее тихий смех.

- Мне нужен был доступ к промышленным мощностям, контроль за прозводством, которым я владею. Не тот, что зафиксирован в бумагах, в купчих в актах владения, а вполне реальный. В прошлом сделать такое не удалось бы, но уже появилось Сплетение, мелги и машины Ута... Я составил программу и разместил ее в сети под шифром, который вряд ли мог забыть. Хотя забыл - в те годы, когда сделался Джумином!

- Этой тайны они и домогались? - спросил Невара.

- Да. Сам Суа Холодный Дождь явился в Тайранту, чтобы побеседовать со мной!.

- А Логр сказал, что большой господин из Лизира - как его?.. Кирид О’Таха?.. - тоже старался что-нибудь выведать, - произнесла Айчени. - Думаю, найдутся любопытные и в ОТА, и в Бихаре, и в странах Риканны и Эйпонны. Но как они узнали, Джен? Ты ведь никому не говорил об этой своей программе?

- Не уверен. Совсем не уверен, дорогая. - Голос Джумина стал задумчивым, будто он пытался вспомнить что-то и не мог. - Помнишь наш маленький дом в Небесных Горах? Ты называла его хоган «Снежный лепесток»... Помнишь? Мы летали туда любоваться утренними зорями, вершинами в снегах и тем, как сверкают под солнцем вечные льды... Я работал в этом убежище и успел все закончить, но мое сознание уже помутилось. Вроде бы я покинул хоган, преодолел перевалы, шел к югу какими-то ущельями, потом спустился в зеленую долину, в джунгли Хинга... В лесу меня нашли, но что я сказал тем людям, выпало из памяти. Может быть, бредил и наговорил лишнего... Теперь это ничего не значит.

- Разве? - произнес Невара. - Ты, друг мой, владел и владеешь многим, очень многим - в разных странах, на всех континентах, и, как говорили у тасситов в старину, если ты сядешь на кипу своих кож, твоя голова коснется солнца. Это обязывает, Джен! В твоих руках - власть над миром!

Тишина. Долгое, долгое молчание... Потом Иpar услышал:

- Власть над миром... Она нужна, если мир несовершенен, и ты надеешься переустроить его, сделать добрее и лучше, и ради этого жертвуешь всем - своим покоем и свободой, нерожденными детьми, друзьями и любовью... Но наш мир, Невара, не так уж плох. Да, и в нем делили богатства и земли вооруженной рукой, но эти войны - хвала богам! - все же были не столь разрушительны, чтобы предать миллионы смерти, перепахать снарядами поля и оставить руины на месте городов. В этом мире хватило благоразумия, чтобы не вырубать леса, не сделать моря и океаны свалками мусора, не травить друг друга ядовитым газом, не забрасывать бомбами, в коих распад материи приводит к страшным взрывам... Этот мир на верном пути, и потому не нужны ему герои-владыки, нужны работники. Так сказал Катри Джума, и ошибся он лишь в одном: работники тоже становятся героями. Как Амус и О’Паха, что полетят в Великую Пустоту, как Цонкиди-ако с его открытием, как Аранна, исходивший эйнонекие джунгли вдоль п поперек. А мы, не знающие смерти кинну, миру уже не нужны. Пришла пора уходить, Невара!

- Уходить? Но как и куда?

- Так, как ушли боги. В другой мир, на спине Священного Ветра!

- Ты шутишь, Джен! - воскликнула Айчени. - Это ведь сказка, всего лишь красивая сказка! Не было Оримби Мооль и не было светлого Арсолана, Одисса, Сеннама-странника и...

- Это правда, чакчан, правда. Когда-то я верил в богов, потом решил, что мир и без них обойдется. Теперь обойдется, но в древности, в дикую и беззаконную эпоху, боги дали нам то, что сделало нас людьми: искусства, ремесла, веру и Святые Книги.

А как они пришли и как ушли, об этом тебе и Неваре расскажет Че Чантар. Не зря же он затворился от мира и сидит в обители богов пятый век!

Ират, потрясенный, зачерпнул ладонью снег и протер вспотевший лоб. Что есть бог? - вспомнилось ему. Существо, наделенное бессмертием, силой и мудростью... Все эго было у трех светлорожденных, но они еще оставались людьми. Им остался последний шаг, подумал целитель: осознать свое предназначение.

- Улететь к далекой звезде, уйти в другое измерение... - раздался голос Невары. - Я тоже размышлял об этом. Должна быть цель, великая цель! Такая, как у Шестерых, иначе жизнь бессмысленна! Ты думаешь, Джен, это возможно?

- Сказано в Книге Тайн на Листах Арсолана: познавший силу разума всемогущ. Но я бы добавил: и силу любви. Не так ли, чакчан?

- Ты уже пишешь новые Святые Книги? - Женщина рассмеялась, но смех ее был нервным. Потом она спросила: - Мир, что являлся тебе в видениях... мир, откуда пришли боги... он так ужасен? Поля, взрыхленные снарядами, города в руинах, исчезнувшие леса, отравленный воздух и миллионы убитых?

- Сотни миллионов, - произнес Дженнак. - В древности они жгли в огне живых людей, потом научились сжигать целые страны и народы. Что до полей, лесов и городов, уничтоженных по недомыслию и злобе, их тоже было не счесть. Но самое жуткое в том, что в цивилизованную эпоху, в век могучих машин и совершенной техники, равновесие их мира поддерживали бомбы и ракеты, взаимный страх, ложь и интриги. Ученые люди ведали многое, но были продажны и безответственны, правители - глупы, как черепашье яйцо, а народ жаден до денег и развлечений. Поэтому Шестеро и явились к нам. Думаю, не хотели повторения своей истории.

Ират поднялся, тихо ступая отошел на несколько шагов и замер в позе молитвы, подняв лицо к темнеющему небу. Слезы катились из его глаз и замерзали на щеках, сердце стучало неровно и глухо. Губами он ощущал соленую влагу, но что и кого он оплакивал? Ничтожность судеб человеческих перед лицом

Вселенной?.. Скорое и неизбежное расставание с Джумином?.. Собственную жизнь, такую краткую, такую быстротечную, мнившуюся жалким ручейком, который иссякнет лет через сорок, отдав свои воды Океану Вечности?.. Или он горевал о мире богов, что оказался не прекрасным чертогом с мостами из радуги, а жуткой преисподней, где жгли живых людей, где все боялись всех, а счет