Ведущая на свет - Вера Волховец

Кто тут распутный демон и у кого в руках монопольное право на пошлые шуточки, в конце концов?

— Я постараюсь удержаться, Генри, — уже нормальным деловитым тоном ответствует Агата.

— Есть! — Генрих фокусируется на нужном запахе, наконец, отсеяв от него все прочие, совершенно лишние примеси, что могут путешествовать, — жду внизу, птичка.

Неисповедимы человеческие инстинкты. По крайней мере, даже лимбийка, знающая о бессмертии сущности, о скорости регенерации демонов, когда Генрих Хартман с фальшивым бессилием падает вниз из окна — тихонько охает, спешно припоминая количество этажей.

Которое, кстати, равно одиннадцати…

Генрих любил перевоплощения в свободном падении. Вдобавок к обычному кипуче-приятному ощущению, когда он становился собой, примешивалась еще и острота контролируемого адреналина.

— Мог так не пугать? — Агата пыхтит недовольным паровозом, опускаясь на землю за спиной у приземлившегося на все четыре лапы демоны.

— Чертовски мило с твоей стороны за меня бояться, моя птичка, — Генрих ухмыляется, приплетая к этому и насмешливый приглушенный рык, — я даже из-за этого иногда забываю, кто я есть на самом деле. Но нам уже пора, если, конечно, мы не хотим, чтобы моя новая сообщница не испортила тебе кредитную историю.

Ох, Небеса, почему я на это согласилась?

Вот на это все, когда свист в ушах, а огни пролетающих мимо рекламных вывесок прыгают вверх-вниз и смазываются в одну сплошную, яркую линию. И только одна точка опоры — крепкая массивная шея исчадия ада, которую я стискиваю согнутыми в локтях руками.

Да, Агата, это тебе не лошадка…

— А облава-то на меня продолжается, — задумчиво отмечает в какой-то момент Генри, резко сворачивая с широкой улицы в темный узкий переулок, — серафимов стало больше. И ходят уже не парами, по четверо. Двое не смогут задеть меня экзорцизмом. Четверо — смогут. Не до потери сознания, конечно, но я хотя бы замечу.

— Шкура толстая? — с легкой смешинкой уточняю я.

— Даже очень, — не без удовлетворения откликается Генри, снова выворачивая на широкую улицу. Останавливается, ведет длинной рогатой мордой в одну сторону, в другую, затем недовольно рычит.

— Что-то случилось?

— Она почуяла погоню. Перекинулась, — кратко отвечает мне Генри и снова срывается с места. Я давлюсь воздухом и всерьез задумываюсь на тему: а оно мне вообще надо — дышать? Вот сейчас-то — когда я на прокачанной версии аттракциона «Бешеное Родео», только вместо механического быка подо мной ходит вниз вверх мощная спина настоящего демона.

На самом деле ощущается, что демоны быстрее ангелов. С учетом того, что Генри несется по улице с умопомрачительной скоростью — покрытую темно-алой чешуей спину костлявой суккубы я вижу только минут через десять.

— Очень голодна, — отстраненно замечает Генрих, — очень голодна и боится. Загоняет сама себя, лишь бы не даться нам. Сейчас выжмет остатки сил, а потом неделю будет лежать пластом, не способная к охоте и выгоревшая. Так обычно и ловят демонов похоти. Измотают до предела, загонят в самый угол, и ждут, когда последние остатки сил откажут.

— Чего она боится? — на этот вопрос демон недовольно фыркает, мол, а сама угадать не попробуешь?

— Она боится, что мы её вернем на Поле? — тут же доходит до меня.

— Ну, вряд ли она так обманывается на мой счет, — смешок и рык Генри причудливо смешиваются между собой, — но я бы на её месте тоже дал деру. Если бы не помнил, что именно ты для меня сделала. А она помнит?

— Н-нет, вряд ли, — я пытаюсь покачать головой, — когда я её отмаливала — она была в забытьи.

— Интересно, кого она чует сейчас явнее, тебя или меня? — задумчиво спрашивает Генри. Ответа у меня не находится, да и он Генри, видимо, не особенно и нужен. Стремительная погоня вообще не очень подходит для болтовни.

Понятия не имею, как суккуба умудряется сохранять разрыв с Генри, она и меньше, и конечности у неё не такие длинные, да и слабее должна быть, но… Факт остается фактом. Отчаянье будто придает нашей беглянке сил, потому что она вновь ускоряется, будто у неё открылось очередное второе дыхание. И до того хаотичное петляние по улицам вдруг стало каким-то осмысленным, девушка движется в одном направлении.

— Ах, ты ж, зараза тощая, — мрачно рычит Генри и тоже прибавляет ходу.

— Что такое? — я встревоженно шкрябаю пальцами по плечу Генри. Прихватиться не получается, увы.

— Рядом кладбище, — глухо огрызается Генри, — а там где кладбище — там всегда стая демонов.

— Стая?

Грязное ругательство, которое вырывается из пасти Генри, мне далеко не сразу удается отнести не к себе и своим дурацким вопросам. Но все-таки дело не во мне. А в том, что мы вывернули к кладбищу. Оно оказалось совсем рядом. Теперь явственно видно невысокую серую арку ворот.

И пока суккуба, эта алая молния, совершив стремительный марш-бросок, исчезает в этих самых воротах, Генри, напротив, останавливается, не торопясь к ним приблизиться. Нетерпеливо встряхивает головой, намекая мне, что пора слезть с его спины, и снова обращается человеком, как только мои подошвы касаются земли.

— Что-то не так? — осторожно спрашиваю я, касаясь его плеча.

— Все, — отрывисто бросает Генри и оборачивается ко мне, — давай плюнем на неё. Ты просто остаешься со мной в Лондоне, и Пейтон с ней, с этой идиоткой. Поймают её — нам меньше головной боли.

— А другие варианты есть? — уточняю я, пристально глядя демону в глаза. Я прямо читаю в его глазах острое желание сказать мне: «Нет», но это практически наверняка будет ложь.

— Есть, — Генри тихо вздыхает, все-таки выбирая честность, — только ни один мне не нравится. Я легко могу пройти на территорию кладбища и вытащить паршивку оттуда за волосы. Она сейчас не сбежит. Забьется в угол какого-нибудь склепа и вырубится, окончательно исчерпавшись.

— Откуда ты знаешь?

— Просто знаю и все, — отрезает Генри, — при таком расходе сил без подпитки она даже кладбище не успеет пробежать. Рухнет где-нибудь под кустом.

— Так в чем сложность? — спрашиваю я, ощущая пятой точкой наличие неозвученных подводных камней.

— Вот моя сложность, — Генри стучит мне по лбу согнутыми указательным пальцем, — очаровательная сложность, с дивным запахом образцовой, такой вкусной лимбийки, которая придется роскошным ужином для местной банды демонья. А она тут большая и сильная. Больше чем ты можешь себе представить. И от них ты ни клинком, ни экзорцизмами не отмашешься, слишком их много. Оставить тебя тут я не могу — тебя заломают минут за пять, а еще за десять — высосут душу до самого последнего глотка. Взять с собой… Тоже рискованно. Разве что прикрыв тебя скверной, обозначив тебя как мою жертву. Но и то — меня могут отвлечь, а тебя утащить в сторону. Если обнаглеют. Стайные демоны на редкость наглые.