Беспокойное лето 1927 - Билл Брайсон

Помимо других причуд Норман любил путешествовать переодетым, даже когда для этого не было никаких причин. Обычно в таких случаях он называл себя «профессором Кларенсом Скиннером», к явному неудовольствию настоящего профессора Скиннера. В периоды «недомоганий», по его собственному выражению, он по несколько дней и даже недель не вылезал из постели. С 1911 по 1913 год он и вовсе не работал, потому что швейцарский психиатр Карл Юнг диагностировал у него последнюю стадию сифилиса (ошибочно) и дал ему несколько месяцев жизни. Скорее всего, у него была лишь мягкая форма биполярного расстройства. Во времена эмоционального подъема уверенность его в себе не знала границ. «У меня нет причин действовать, – однажды он поправил знакомого. – У меня есть инстинкты».

Норман жил один (ему помогали несколько слуг) в особняке в лондонском Голландском парке; несколько лет его соседом был Герберт Гувер. Норман почти никогда не давал интервью и не выступал с речами; редко он выходил и в свет. В своем доме он устраивал небольшие концерты для себя самого. Он происходил из довольно влиятельной семьи: брат стал председателем Британской широковещательной корпорации, а отец – партнером в «Мартинс-банке», одном из крупнейших банков Великобритании; оба его деда были директорами Банка Англии, и один позже служил губернатором.

Сам Норман в молодости не подавал особых надежд. Он неплохо справлялся с делами в банке, но часто надолго уезжал или впадал в депрессию. В один из самых долгих своих «рабочих периодов» он четыре года прослужил в нью-йоркском торговом банке. Во время Англо-бурской войны он поступил на военную службу капитаном и, к удивлению всех, кто его знал, отличился до такой степени, что получил орден «За выдающиеся заслуги», высшую награду для офицера (но затем снова пал духом и подал в отставку, скорее всего из-за недомогания). В 1915 году в возрасте сорока четырех лет Норман поступил на службу в Банк Англии, и снова настолько проявил себя, благодаря интеллекту и вниманию к деталям, что через пять лет стал его управляющим.

Можно с полной уверенностью утверждать, что у Банка Англии никогда не было настолько эксцентричного управляющего. Когда на него нападало плохое настроение, он часто бросал все дела и уезжал – однажды, например, на целых три месяца уехал в Южную Африку – ничего не объясняя и не прощаясь; в то время как его подчиненные продолжали работать, как будто их начальник никуда не отлучался. Часто он ездил со своей матерью в Швейцарию или во Францию, где посещал одну из многочисленных клиник под руководством чрезвычайно обаятельного француза Эмиля Куэ, психолога и фармацевта из Нанси. В 1920-х годах Куэ прославился, разработав методику личностного роста, которую он назвал «самовнушением». Система Куэ, которую он изложил в небольшой книге «Сознательное самовнушение, как путь к господству над собой», основывалась на простой идее: нужно как можно чаще внушать себе положительные мысли и повторять фразу «Каждый день и во всех отношениях я становлюсь лучше и лучше».

В книге Куэ насчитывалось всего девяносто две страницы, и большую часть занимали благодарственные отзывы его восхищенных пациентов. Последователи Куэ, счет которым вдруг пошел уже на миллионы, заявляли, что благодаря методике самовнушения можно вылечить практически любое заболевание: брайтову болезнь, синусит, неврастению, опухоль мозга, даже нимфоманию и косолапость. Один восторженный клиент признавался в том, что избавился от мучившей всю его жизнь неспособности переваривать клубнику. Другой пациент благодарил своего кумира за избавление от клептомании. К середине 1920-х годов клиники Куэ действовали по всей Европе и Северной Америке.

К сожалению, летом 1926 года Эмиль Куэ скончался от неожиданного сердечного приступа. Его смерть доказывала, что если «положительное мышление» и эффективно, то только до определенной степени. Движение постепенно утратило популярность, и Норман вернулся в состояние своей обычной ипохондрии, с которым, впрочем, уже успел свыкнуться. Помимо популярного метода психотерапии Норман увлекался спиритизмом и оккультизмом. Однажды он пытался убедить коллегу в том, что умеет проходить сквозь стены. Как ни странно, все эти чудачества только укрепляли его репутацию финансового гения.

Третьим членом этой группы был Ялмар Хорас Грили Шахт, президент Рейхсбанка Германии, который своим удивительным именем был обязан тому факту, что его отец в молодости провел несколько лет в Америке и увлекся там статьями воинствующего журналиста Хораса Грили. Позже Ялмар Шахт стал активным сторонником Адольфа Гитлера (вплоть до того, что отрастил себе усы в его стиле) и министром экономики при нацистах. По словам одного современника, «доктор Шахт придал легитимность гитлеровским головорезам».

В 1927 году он считался национальным героем, остановившим величайший экономический кризис в истории Германии. Четырьмя годами ранее, в январе 1923 года, французы, возмущенные тем, что Германия не выплачивает полагающиеся им репарации, захватили Рурскую область, промышленный центр страны. В результате в Германии началась головокружительная гиперинфляция. Марка, которая до войны стоила 4 доллара, упала до 600 000 за доллар. Летом обменный курс составлял уже 630 миллиардов за доллар, и цены удваивались каждый день, а порой и каждый час. Для совершения самых простых сделок люди возили бумажные деньги в тачках и детских колясках. Отослать письмо стоило 10 миллиардов марок. Поездка на трамвае, которая в 1914 году стоила 1 марку, теперь стоила 15 миллиардов. Пенсии утратили всякий смысл. На накопленные за всю жизнь сбережения можно было купить разве что чашку кофе. Всего за десять лет цены повысились в 1 422 900 000 000 раз.

В последнюю неделю ноября 1923 года Германия заменила обесценившуюся рейхсмарку новой валютой – «рентной маркой». Этот шаг чудесным образом произвел желаемый эффект, и инфляция вернулась к более контролируемым и не таким ужасным темпам. По случайному совпадению в тот день, когда произошли эти перемены, скончался Рудольф Хавенштайн, глава Рейхсбанка. Его преемником стал Ялмар Шахт. Из-за этого вся слава по стабилизации экономики Германии досталась ему, и с тех пор его славили как финансового гения.

Оккупация Рура, ставшая причиной политической и экономической нестабильности в Германии, послужила также и одной из причин последующего прихода к власти Адольфа Гитлера. Некоторые историки высказывали мнение, что нацисты не пришли бы к власти, если бы их не поддержал Ялмар Шахт, установивший полный контроль над экономикой Германии. По окончании Второй мировой войны Шахт предстал перед Нюрнбергским трибуналом. В свою защиту он утверждал, что был против преследования евреев и никогда не был членом нацистской партии. Он поддерживал идею лишения евреев прав, но не считал, что их нужно уничтожать, что по тем временам в Германии делало его едва ли не весьма просвещенным человеком. Его оправдали, и он дожил до 1970 года. С Норманом он тоже состоял в приятельских отношениях, и они плыли в Америку вместе под вымышленными именами на борту «Мавритании».

Четвертым из банкиров был уроженец Швейцарии Шарль Рист, экономист и бывший профессор права в Сорбонне, а на тот момент заместитель управляющего Банк-де-Франс. Сам управляющий, Эмиль Моро, не говорил по-английски, и потому послал вместо себя Риста. Серьезный Рист выглядел весьма респектабельно, но по сравнению с другими казался посторонним. Он приступил к работе в банке только за год до этого, и остальные не слишком хорошо его знали.