Кузнецов против абвера - Анатолий Степанович Терещенко

Лидия Лисовская и Мария Микота — эти две женщины со временем стали верными помощницами Николая Ивановича Кузнецова.

Лидия Димчинская родилась в 1910 году и выросла в Ровно. Она была дважды замужем: в 1936 году вышла замуж за адвоката, но он вскоре умер.

В конце 1930-х познакомилась на катке с польским офицером Ежи Лисовским, служившим в подразделении связи 56-го пехотного полка, дислоцированного в городе Кротошине. Так Лидия Димчинская стала Леокадией Лисовской, приняв католический обряд венчания и разделив с мужем не только религиозные чувства, но и его политические взгляды. В гарнизоне она научилась верховой езде, фехтованию на саблях и стрельбе из револьвера.

Ходили слухи, что до замужества за ней пытался ухаживать молодой и симпатичный (к тому же обеспеченный) Вольф Исаакович Эйдельштейн — отец Владимира Жириновского. Он часто наведывался в Ровно, поэтому вполне мог познакомиться с красавицей Лисовской. Его родитель имел фанерную фабрику в городе Костополе Ровенской области, и семейство жило в достатке.

Лисовская к началу нападения фашистской Германии на Польшу работала сестрой милосердия в местном госпитале.

После начала Второй мировой войны она вернулась из Кротошина в Ровно, устроившись работать помощником повара в офицерской столовой.

В 1939 году ее муж капитан Ежи Лисовский попал на фронт. Поначалу от него пришло несколько писем, а потом связь прервалась. Лидия была убеждена, что он погиб на поле боя или оказался в немецком плену, и ненавидела немцев из-за своей поломанной судьбы. Уйти в партизаны она не могла — надо было кормить семью. Жила Лидия с матерью, сестрой Леной и братом Володей на Млынарской улице в доме № 7. Это был ухоженный район столицы украинского Полесья.

В 1941 году Лисовские поселились в большой пустующей трехкомнатной квартире убывшего на свою родину поляка. Это был «осадник» — переселенец, военный отставник, которыми Пилсудский после 1920 года заселял земли Западной Украины. Дом располагался по адресу: улица Легионов, № 15. С началом немецкой оккупации Лидия устроилась работать официанткой, а потом стала старшей официанткой лучшего ровенского ресторана «Дойчегофф».

В ресторане ходили слухи, что она вдова польского офицера, закончила в Варшаве балетное училище, занималась в консерватории и ее приглашали якобы даже в Голливуд сниматься в кино. И она решилась на авантюру — попытать счастья. Взяла билет до Германии, а оттуда намеревалась убыть на пассажирском судне в небоскребную Америку, представляя себя голливудской звездой. Но в вагоне оказался человек, переубедивший ее. Нам не дано знать, кто это был — мужчина или женщина, однако реакция Лидии на информацию этого человека о том, что в США она вместо Голливуда легко может оказаться в борделе, так напугало «актрису», что на одной из промежуточных станций дама с чемоданом сошла «с небес на землю» и больше не пыталась предпринимать ничего подобного…

Тридцатилетняя Лидия Лисовская была хороша собой — симпатичная блондинка с гибкой и стройной фигурой, с тугой косой, закрученной вокруг головы, — а-ля Юлия Владимировна Тимошенко в девяностые годы прошлого века… Неудивительно, что у нее была масса поклонников среди немецких офицеров. Один за другим воздыхатели подходили к ней с предложением сходить в кино или посетить спектакль в местном театре.

Вот свидетельство одного из современников:

«… Она имела прекрасные музыкальные способности, хорошо танцевала и была настоящей красавицей — голубые глаза, спортивного вида фигура и волосы цвета спелой ржи, которые она часто заплетала в корону…»

Лисовской откровенно завидовали, за глаза называли гордячкой. Дружила она только со своей двоюродной сестрой восемнадцатилетней Марией Микотой, тоже красавицей, работающей в ресторанчике «Нюр фор дойче» — «Только для немцев»… Именно Лидия спасла ее от вывоза на принудительные работы в Германию.

* * *

Одну из комнат Лидия из-за боязни быть отправленной в Германию сдавала немецким офицерам, полагая, что это может послужить ей надежной защитой.

Лисовская после 17 сентября 1939 года некоторое время сотрудничала с советской контрразведкой под псевдонимом «Веселовская». Куратором ее был чекист Иван Михайлович Попов, служивший в Ровно, а потом во Львове. Когда он переезжал во Львов, предложил и ей работу на новом месте. Она согласилась и уехала в столицу Галичины. С началом войны Попов с войсками Красной армии готовился уходить на восток, а Лидию предупредил, что человеку, который ей передаст привет от его имени, нужно помочь в его просьбе. Лисовская с началом оккупации гитлеровцами Львова снова вернулась на свою малую родину — в город Ровно. Немецкие спецслужбы тоже приглядывались к ней и в конце концов привлекли к сотрудничеству для работы на СД.

Первым, кто из партизан обратил внимание на политическую ориентацию Лидии Лисовской, был Николай Гнидюк, который установил, что из ненависти к фашистам она отравила одного из квартирантов — немецкого офицера. А когда партизаны подселили к ней Пауля Зиберта, она призналась Гнидюку, что хотела отравить и нового квартиранта. Только после этого Центр разрешил Кузнецову признаться хозяйке, кто он есть на самом деле. В один из вечеров он, мило улыбнувшись, ошарашил ее паролем: «Привет от Попова».

Лидия чуть не упала в обморок. Она бросилась ему на шею и зарыдала…

И вот уже в телеграмме Центру 7 мая 1943 года «Тимофей» сообщил, что «Колонист» и Лисовская Лидия Ивановна, в дальнейшем «Лис», установили дружеские доверительные отношения. Мария Микота тоже выразила желание помогать отряду. Ей был присвоен псевдоним «Майя», а у немцев она проходила потом под кличкой «Семнадцать».

С другой стороны, на них положили глаз и сотрудники местного СД, предложив им сотрудничество с целью информировать их о настроениях и разговорах в офицерской и чиновничьей среде. И они дали добро на выполнение заданий немецкой спецслужбы, потому что знали, откажись — лишатся работы или — угонят в Германию…

В отряде согласились с таким раскладом. Он им был выгоден… По существу, квартира Лисовской стала местом интересных встреч с немцами, в чем были заинтересованы и наши разведчики.

Здесь произошло знакомство Кузнецова с высоким, плотного телосложения майором войск СС — штурмбанфюрером, на обшлаге левого рукава полевой формы которого красовался черный ромб, окантованный серебром и готическими буквами «CD». Набриолиненные редкие волосы, зачесанные на ровный косой пробор, выдавали в нем педанта и аккуратиста. Когда он улыбался, сбоку на верхней челюсти сверкала платиновая фикса. Голубые глаза смотрели цепко и настороженно.

Зиберт