Записки у изголовья. Книга 2 - Тан Ци

class="p1">Господин Мо, откровенно говоря, задал безжалостный вопрос. Безжалостный настолько, что он ранил ее сердце.

Мужчина в сюаньи и женщина в белом на берегу озера выглядели как пара, совершенная, словно нефрит. Аланьжэ очистила апельсин и бросила его господину Мо. Она улыбалась, но в этой улыбке сквозила беспомощность.

– Вэнь Тянь – хорошая женщина. Ее знания и таланты сравнимы с его. Хотя ее семья не самого знатного происхождения, его положение сейчас тоже незавидно. Если сейчас она завяжет с ним отношения, это докажет, что она скромна в желаниях и не стремится к славе. Если они сойдутся, можно будет считать, что я сделала доброе дело.

Су Мое нахмурился.

– Слова, которые ты сказала Цзюйно на террасе Духовного гребня в тот день, расходятся с твоими сегодняшними действиями.

Аланьжэ приподняла брови.

– Тогда я хотела только поддразнить Цзюйно.

Она посмотрела на берег озера, туда, где черная и белая фигуры играли в вэйци, и почти прошептала:

– Он холоден и горд, но хорош собой, может похвастаться внушительной духовной силой, блестяще обращается с мечом, его каллиграфия превосходна, он хорошо играет в вэйци, а также обладает отменным вкусом и обширными знаниями. Он кажется холодным и высокомерным, но при этом очень притягательным.

Она снова улыбнулась.

– Вы не задумывались? Не его вина в том, что он меня презирает. Матушка вышла замуж во второй раз и родила меня с Чанди. Это измена. Оттого моя кровь и кровь Чанди нечиста. По правде, это просто мнение. В необъятном мире существует десять тысяч вещей – каждый вправе составить о них собственное мнение. Нельзя сказать, кто прав, а кто нет. Но если его мнение таково, естественно, нам не суждено быть вместе. Если честно, я немного завидую тому, как он смотрит на Вэнь Тянь.

Погодя, она добавила:

– Но и надеюсь, что он будет счастлив.

Су Мое протянул ей чашку чая.

– Не стоит зацикливаться на невзаимной любви. К счастью, в тебе еще остались крупицы здравомыслия. Раз ты дошла до таких размышлений, перестань оттягивать неизбежное.

Аланьжэ взяла чашку и поблагодарила его.

На этом тема, казалось, была закрыта, больше они не обмолвились о ней ни словом. Наставник и ученица болтали о домашних делах, убивая время в ожидании, пока пара закончит игру.

* * *

Как сказал старый управляющий, после встречи в Озерной беседке Шэнь Е и Вэнь Тянь обменялись друг с другом четырьмя письмами. К своим письмам ученая Вэнь приложила два небольших подарка: плетеного белоголового воробья и подвеску на веер с вручную вышитыми благоприятными узорами. В ответ Шэнь Е подарил ей две книги.

Шэнь Е сам их выбрал и послал управляющего купить их на рынке. То были два свитка путевых записок. В это время Аланьжэ кормила рыб у пруда с чашкой чая в руках. Она даже не заметила, как глотнула чай и обожгла язык. Когда она пришла в себя, то сказала старому управляющему больше не докладывать ей о развитии отношений той парочки. В конце концов, Шэнь Е был ее гостем, а не пленником. И велела управляющему купить для нее те же две книги, что Шэнь Е подарил Вэнь Тянь.

В какой-то степени Фэнцзю немного восхищалась Аланьжэ. Когда она сама вспоминала о своих сердечных ранах, она плакала и выпивала немного вина. Аланьжэ своими руками свела возлюбленного с другой, но ни плакала, ни пила. Даже не вздохнула ни разу. Просто каждый день делала что должно. Когда Фэнцзю сравнивала себя с Аланьжэ, она ощущала, что сравнение далеко не в ее пользу, и ей становилось немного стыдно.

Но воля неба не подчиняется ничьим желаниям. Когда в мгновение затишья разражается буря, то и есть воля неба.

Через три-четыре дня Шэнь Е отправился вечером в беседку Волнения сердца. Случайно он увидел две строчки слов, начертанных на дереве ормозии рядом с беседкой. Той каллиграфии было уже несколько лет, иероглифы глубоко врезались в дерево. Воистину, черты как из железа, тушь пропитала дерево на глубину трех фэней – превосходный почерк, проникновенная манера. Очень похожим почерком были написаны письма, которые он хранил в ящичке для книг.

Луна сияет среди Млечного Пути,

Гуляет ветер по густому лесу.

Напьемся вдоволь, сможем наконец

Тревог рассеять пыльную завесу.

Внизу под строками стояла подпись.

В лунном свете он разобрал иероглифы, и лицо его побледнело. То было не время написания, только имя.

Одно-единственное имя.

Сянли Аланьжэ.

* * *

Фэнцзю навострила уши, с нетерпением ожидая продолжения, но Су Мое только постучал по своей изумрудной флейте и, нагнетая, поинтересовался:

– Правда ясна как день. Окажись ты на месте Шэнь Е и узнай, что тебе писала не Вэнь Тянь, а Аланьжэ, что бы ты почувствовала?

Фэнцзю ненадолго задумалась и предположила:

– Большое-большое счастье?

Господин Мо улыбнулся.

– И я. Я был бы очень счастлив узнать, что есть девушка, которая так обо мне заботится. К тому же несравненная красавица. Со всех сторон выгода.

Фэнцзю будто встретила родственную душу. Она придвинулась и воскликнула:

– Скажите, а?!

Су Мое помолчал и сказал:

– К сожалению, Аланьжэ имела дело с Шэнь Е, а Шэнь Е – это не я и не ты.

Разгневанного Шэнь Е Аланьжэ встретила в покоях для работы. Она чистила тыквенные семечки, облокотившись на низкую кушетку, и читала новый выпуск путевых заметок Цанлан-цзы, когда перед ее глазами тяжело упал кусок коры с начертанными на ней словами. Проследив, откуда он прилетел, она наткнулась взглядом на черные одежды и внешне холодное лицо Шэнь Е, в глазах которого бушевала сдерживаемая ярость.

Он смотрел на нее сверху вниз, о холод в его взгляде можно было обжечься.

– Это ты писала письма, готовила вино и разгадывала партии. Весело было развлекаться со мной, как с какой-то игрушкой? Разве не занятно было делать из меня дурака?

Он шагнул вперед, глаза его горели все ярче.

– Смотрела, как я, одураченный тобой, искренне отвечал на каждое твое письмо, и думала, что настанет этот день. Приятно на душе было, да?

Аланьжэ долго смотрела на темнеющие иероглифы в своей книге, затем внезапно заговорила:

– Наставник сказал мне: либо я борюсь за эту привязанность, либо рву ее. Я порвала ее, не следовало тебе приходить сюда.

Она подумала еще немного и продолжила:

– Даже если ты узнал правду, тебе следовало притвориться, что ты ничего не знаешь. Разве не следовало нам, как и прежде, относиться друг к другу так, словно мы чужие?

Шэнь Е смотрел на нее.