Кино для взрослых - Евгений Новицкий

– Кому как, – пожала плечами Валя.

– Я понял, – сообразил я. – Ты снова строишь из себя циничную и вульгарную карьеристку.

– Зачем мне строить – я такая и есть. И даже, если хочешь знать, горжусь этим.

– Опять началась какая-то дешевая достоевщина, – недовольно протянул я.

– Дешевая?! – возмутилась Валя.

– Ну хорошо – дорогая. Дорогая достоевщина. Так тебя устраивает?

– С тобой вообще нельзя быть откровенной, – надула Валя губы.

– Да ты особо и не пытаешься, – парировал я. – То ты одна, то другая… Все что-то играешь. Впрочем, ты актриса, и это закономерно.

– А ты хоть раз попытался увидеть во мне не только актрису? – При этих словах Валя вскочила с кровати и продолжила разговаривать со мной стоя. Я же лежал в прежней расслабленной позе.

– Я много чего в тебе вижу, – сказал я, попытавшись дотянуться до Вали рукой. Она, однако, увильнула от моего прикосновения.

– Не актрису и не подстилку, – завершила она свою мысль.

– Фи, как грубо, – поморщился я. – Уж поверь, я даже никогда не думал о тебе в таких терминах.

– А в каких думал?

– В положительных, в положительных, успокойся только…

– Циничная, наглая и какая там еще карьеристка – это, по-твоему, положительно?

– Ну ты же сама себе это приписываешь.

– Я ничего не приписываю, я пытаюсь… пыталась сказать о себе что-то честное. А ты сразу…

– Ну хорошо, хорошо. – Я сел на кровати и взял с тумбочки сигареты. – Скажи о себе по-честному. А я внимательно послушаю.

– Да я уже расхотела.

– Почему же?

– Потому что ты, как я поняла, посчитаешь меня омерзительной.

– Ну что за глупости, – сказал я, закуривая.

– Но Ева из фильма – она же тебе омерзительна!

– Но ты ведь не Ева.

– Я – такая же!

– Да перестань ты…

– Вот видишь! – крикнула Валя. – Не успею я рта открыть, ты говоришь: «Перестань»!

– Мне кажется, это какая-то злая шутка… Ну вот заговорили зачем-то об этом старом фильме про беспринципную актерку… Ты-то здесь при чем? Или я должен сделать вывод, что ты спишь со мной ради карьеры?

– А ты думал – ради твоих прекрасных глаз?! – выпалила Валя. Собственные ее глаза сверкали неподдельной злостью и оттого были не так прекрасны, как обычно.

– В таком случае можешь убираться, – холодно сказал я.

– С удовольствием, – решительно бросила она.

И удалилась. В ванную комнату. Почти как в ранней юмореске Чехова.

«Какая глупая ссора!» – с досадой думал я, лежа на спине, куря и слушая приглушенный шум воды из-за закрытой двери ванной комнаты.

Ссоры, впрочем, всегда глупы. Но эта сегодняшняя просто какая-то… совсем нелепая.

Что она вообще вечно пытается мне сказать, на что намекнуть? Что я ей нужен только для карьеры, а вне этого плевать она на меня хотела?..

Да о чем это я, она именно это сегодня и сказала. Без всяких намеков. Но зачем? В порыве ссоры? Единственно затем, чтобы уязвить меня?..

Но это меня не уязвило – вот какая штука. Я удивляюсь сам себе. Вернее, не то чтобы удивляюсь. Я с самого начала знал, что к ней у меня не появится никаких подлинных чувств. Потому что в душе я всегда был убежден: Валя – не Варя. Не может быть ею.

Однако кто такая эта Валя? Что я знаю о ней?

А что я знал о Варе? Ведь с ней я провел даже меньше времени, чем уже успел провести с Валей. Но то – «Варино» – время было таким насыщенным, что… что проведи я с Валей хоть всю оставшуюся жизнь, бесконечное «Валино» время никогда не затмит короткое, словно миг, время Вари…

Я встал с кровати, прикурил новую сигарету и стал прохаживаться по квартире. На душе было как-то гнусно. Не из-за ссоры – что мне эта ссора? Скорее, из-за перспективы всю жизнь провести с бледной Вариной копией, постоянно тоскуя об оригинале…

Но почему, собственно, бледной? Объективно говоря, Валя в чем-то ярче. Варя куда умереннее – с ней как раз немыслимы были никакие такие ссоры… Неужели именно этого мне надо? Тихого спокойствия, приглушенных красок…

Я прислушивался к ровному шуму воды. Не утонула бы она там. С нее станется. Назло мне – возьмет и утонет. Что же это получится? Одна погибла от высоты, другая – от воды… Снова поползут слухи. Ни одна девушка больше не захочет связаться со мной. А то что ее в самом деле ждет? Какая еще плачевная участь? Попасть под машину? Убиться током? Сгореть в огне?..

Брр, опять я расфантазировался. Хорошо, что никто не слышит подобных мыслей… От них даже самому жутко и страшно за свой рассудок. Что же сказали бы посторонние?..

Итак, Валя в ванной. Обиделась на меня и заперлась. Я снаружи. Слоняюсь по квартире и курю. Как тигр в клетке. Курящий тигр… Сколько же еще меня ожидает таких минут, часов, дней? Безысходность, безысходность… Не лучше ли запереться на студии – и снимать, снимать… А еще лучше – монтировать, монтировать… Да, признаться, монтаж вдохновляет меня куда больше пресловутых съемок. Я все-таки по складу своему анахорет, затворник, мизантроп даже. С людьми я работаю через силу, из-под палки. Заставляю себя. С пленкой – другое дело. Только в монтажной я расслабляюсь, отдаюсь творчеству, забываю обо всем на свете. Пожалуй, я не совсем прирожденный режиссер. Даже и совсем не прирожденный. А вот прирожденный монтажер – это, может статься, вполне и про меня… Не кочегары мы, не плотники, а мы монтажники-высотники… Не режиссеры мы, не операторы, а монтажеры мы да конспираторы… Почему конспираторы? Потому что все анахореты – всегда скрытные, всегда конспираторы…

Конспираторы, комбинаторы… Великие комбинаторы. Остапы Бендеры мы да комбинаторы…

Тут взгляд мой упал на брошенную в коридоре Валину сумку. Может, посмотреть, что у нее там?

Поначалу эта мысль меня ужаснула. Никогда в жизни я не позволял себе ничего подобного и не думал о том, чтобы позволить. Ни разу моя рука не погружалась в чужую сумку, чужой портфель, ящик стола… Хотя любимым героем всегда был Остап Бендер, я отнюдь не обладал его беззастенчивостью и легким отношением к нечистоплотным поступкам. Шарить в чужой сумке – как это вообще? Даже не с целью что-то украсть, а просто проверить. Удовлетворить любопытство. Нет! Это неприемлемо. Никогда и ни за что в жизни я ничего подобного не сделаю.

И тут рука моя, словно помимо моей воли, погрузилась в Валину сумку. Я сморщил физиономию от отвращения к самому себе, а пальцы вслепую ощупывали чужое содержимое. Что там? Да всякая дрянь, конечно. Помада, косметичка, мелочь, бумажки, конфеты… Так, а это что? Ключ? Ключ.

Что-то дрогнуло у меня в сердце, когда я нащупал ключ. Я тотчас вытащил его наружу и внимательно осмотрел. Ну да, конечно. Я узнал бы его из тысячи. Точно такой же был у Вари. Ключ от ее квартиры. От квартиры Волнистого.