Ничего личного - Татьяна Корсакова

Катя протестовала, но он не слышал ее протестов, когда тянул на себя простыню, когда осматривал ее руки, ноги, живот. Синяки и ссадины, сплошной кровоподтек на левом боку, в кровь разбитые коленки, и свободную от капельницы руку она держит как-то странно. Может, перелом? Может, больно?..

– Андрей, накрой меня. Пожалуйста.

По ее беспомощному взгляду Андрей понял: ей не больно, ей стыдно, за синяки, за свое избитое тело, за линялую больничную сорочку с черным штампом прямо на животе. Она не хочет, чтобы он видел ее такой… несовершенной, стесняется. А ему казалось, что простыня – это саван, и накрывать ею Катю никак нельзя, и он укрыл лежащую своим пальто. Оказывается, он ворвался в отделение в верхней одежде.

– Медсестра будет ругаться. – Катя натянула пальто до подбородка, пошевелила пальцами ног.

– Не будет. – Ее стопы были холодными и почти полностью помещались в Андреевых ладонях. – Я тебя отсюда заберу. В другую больницу. Сема уже договорился.

– Здесь хорошие врачи. Меня сразу осмотрели, сделали УЗИ, капельницу вот поставили.

– Хорошие врачи – это прекрасно, а хорошие врачи и хорошие условия – еще лучше. Не спорь.

Она не стала спорить. Она знала, когда спорить с ним бесполезно.

О том, что случилось, они поговорили лишь утром следующего дня, после того, как Катю перевели в другую больницу и обследовали по второму кругу, после того, как Андрей убедился в том, что с ней и с ребенком все будет хорошо.

Кое-что Андрей с Семой уже знали. Катю сбила вылетевшая из подворотни темная машина. Сбила и скрылась. Это рассказала им бабулька, выгуливавшая перед сном своего старого пуделя, – единственная свидетельница, подслеповатая, ничего не смыслящая в марках автомобилей. Но за одно то, что бабулька не бросила Катю в той подворотне, вызвала «Скорую», Андрей был готов расцеловать и старушку, и пуделя. Но не стал, благодарность свою отсчитал крупными купюрами, сложил в конверт и передал бабульке лично в руки.

А теперь он хотел знать, что запомнила Катя. Если она вообще что-нибудь запомнила.

– Он меня ослепил дальним светом. В городе же нельзя включать дальний свет, а он все равно включил. – Катя рассказывала бодро, даже улыбалась, но Андрей знал цену этой бодрости. – Там, в подворотне, очень мало места для маневров, и я решила, что нужно отойти поближе к стене, чтобы автомобиль меня нечаянно не задел. А он все равно… задел.

– Нечаянно? – Говорить было больно, слова царапали горло.

– Мне кажется, нарочно. Знаешь, в человеке еще остались какие-то животные инстинкты. Там, в подворотне, он еще не сделал ничего плохого, а я все равно испугалась и побежала. Если бы не побежала, он бы меня размазал по стене, а так я успела выскочить на открытое пространство, и машина меня только задела, просто сшибла с ног.

– Ты что-нибудь запомнила? Марку? Может, номер? Цвет?

– Нет. – Она мотнула головой. – Помню только…

– Что?

– Он не сразу уехал, он затормозил возле меня. Я подумала, хочет помочь. А потом он сдал назад, чтобы…

– Чтобы наехать. – Андрей и не знал, что может испытывать одновременно и страх, и бешенство.

– Да, мне так показалось. – А Катя держалась молодцом, будто пересказывала кино, а не рассказывала о собственном несостоявшемся убийстве. – Там была игрушка на лобовом стекле. Что-то вроде сердечка… Да, точно, розовое сердечко.

– Ты видела лицо того, кто был в машине?

– Нет, только темный силуэт. Потом залаяла собака, женщина какая-то закричала, и он уехал. Наверное, мне повезло.

– Я его найду, – пообещал Андрей, убирая рыжий завиток с ее лба. – Из-под земли эту тварь достану.

– Думаешь, это он? Тот, кто звонил и присылал мне открытки?

– Думаю, тебя больше нельзя оставлять без присмотра. И не спорь, Катя!

Сказал и в висок поцеловал, а хотел в губы…

* * *

Разговор с Семой у них вышел не из легких. Сема не мог ничего сделать и от этого злился.

– Он осторожный, не оставил никаких следов. Дама с собачкой – свидетель никакой, остальные ничего не слышали, ничего не видели. Место этот гад выбрал удачное, безлюдное. Мог простой психопат все так обстряпать? – Друг посмотрел на Андрея тяжелым, требовательным взглядом.

– Я не знаю. – Он и в самом деле не знал. На его жизненном пути встречался только один психопат, да и тот был мертв.

– Все началось после того, как вы поженились.

Сема озвучил то, о чем сам Андрей постоянно думал последние дни.

– Считаешь, все это из-за меня?

– Лихой, у тебя есть враги? Можешь не отвечать, я и сам знаю, что есть.

– Почему сейчас? Почему не я, а Катя?

– Потому что сейчас ты особенно уязвим, у тебя появилась семья, а семья – это рычаг воздействия. Ты пока не вопросы задавай, Лихой, а врагов своих рассортируй и систематизируй.

– Нелегкая задача.

– А кто сказал, что будет легко? – Сема посмотрел на него исподлобья, как-то очень уж внимательно посмотрел. – Раньше нужно было думать, до того, как Катю в свою жизнь втягивать. Но ты же тогда ни о чем не думал, тебе ж главное – Старика проучить. А теперь уж чего! Будем разгребать! – Он хлопнул ладонями по столу, сказал: – К Кате я приставлю Ивана Колосова, он толковый малый, свое дело знает.

* * *

Катина жизнь изменилась. В который уже раз! Она изменилась сразу после выписки из больницы, в ней появился телохранитель, из нее исчезла работа.

– Я разговаривал с твоим начальством, – сказал Андрей. – У тебя еще есть отпуск, а потом – сразу в декрет. Катя, пожалуйста, не спорь. Так будет лучше для всех.

И она снова не стала спорить, она была согласна с Андреем.

– И спать мы будем вместе. – К вопросам ее безопасности это решение никак не относилось, но она тоже согласилась. Вместе, безусловно, как-то спокойнее. И вообще, раз уж они семья…

– Я беспокойно сплю. – Это было не возражение, так… слабая попытка.

– А я без тебя вообще уснуть не могу. Бессонница у меня без тебя, знаешь ли. – Он улыбнулся как-то странно, застенчиво. – Мне спокойнее, когда ты рядом.

– Под присмотром?

– Ага, под присмотром. И вообще… – Он покраснел, вот такое чудо! – Мы же семья, Катя. А доктор сказал, что нам с тобой можно…

Теперь уже и она покраснела. Что там можно, когда тело словно чужое и такое неповоротливое! Кому это «можно» вообще нужно?!

Наверное, она сказала это вслух, потому что Андрей краснеть перестал и ответил очень серьезно, как будто экзамен сдавал:

– Мне это нужно. Вот все это. – Он погладил ее всю, от макушки до пяток, и поцеловал, сначала робко, а потом весьма решительно. И вдруг оказалось, что Кате это тоже нужно, и с телом своим она еще очень даже хорошо управляется.