Ничего личного - Татьяна Корсакова

* * *

Вечер был прекрасный. И Катина жизнь тоже. Как-то естественно и неспешно все наладилось и встало на свои места, и брак ее фиктивный больше не был фиктивным. Иногда ей даже начинало казаться, что Андрей ее любит. Думать и анализировать то, что между ними происходило, она себе запретила, боялась сглазить. Смешно сказать – она, умная, образованная, дипломированная, вдруг поддалась глупым деревенским суевериям и ничем, даже нечаянной мыслью, не хотела разрушить то, что они строили вдвоем, возводили из невидимых, но осязаемых кирпичиков. Кате вдруг стало казаться, что счастье – это слишком хрупкое чувство, что его нужно беречь и охранять. Как будто раньше она никогда не чувствовала себя счастливой. Чувствовала. Но не боялась потерять. А теперь вот боялась.

И Андрей тоже боялся, не говорил об этом вслух, но Кате не требовались слова, телохранитель Иван, ставший ее тенью, был лучшим тому доказательством.

С Иваном у Кати как-то сразу не заладилось. Он смотрел на нее так, словно она была не его подопечной, а аферисткой, от которой нужно охранять мир. И делал все возможное, чтобы оградить мир от Кати по максимуму.

То нельзя, это не положено, а это и вовсе запрещено инструкцией. Катя пыталась пожаловаться Андрею, но муж лишь разводил руками. Инструкции – дело святое, и кто он такой, чтобы их отменять?! Но по глазам его Катя видела, что методы Ивана Андрей разделяет целиком и полностью. И тогда она пожаловалась Семе, человеку, который написал инструкции для Ивана, приперла к стенке своим уже вполне очевидным беременным животом и принялась шантажировать и угрожать, напоминать о правах человека в целом и правах беременной женщины в частности. Сема вздыхал, страдальчески закатывал глаза, сочувственно кивал, но стоял на своем.

Консенсуса они достигли только минут через тридцать. Теперь Иван не имел права провожать Катю до дамской комнаты и в людных местах держался на приличном расстоянии, а не на расстоянии вытянутой руки, и выбирать маршрут за нее он не имел права, и во времени ее ограничивать. Это была победа! Пусть маленькая, но лиха беда – начало. Вот только после этого Иван стал еще мрачнее и еще подозрительнее. Хотя куда уж подозрительнее!

В этот прекрасный предновогодний вечер Катя старалась не обращать внимания на досадные пустяки. Этот вечер она отвела для покупок подарков членам своей семьи. Лизе купила красивое платье, Дениске радиоуправляемый вертолет, а потом очень долго выбирала подарок для Андрея. Когда Иван уже начал скрежетать зубами от бессильной злобы, Катя нашла то, что искала, – синий кашемировый свитер. Конечно, у Андрея было много свитеров, но вот такого, идеально подходящего под цвет его глаз, не было. И вообще, нужно же ей с чего-нибудь начинать.

Когда все запланированное на вечер было сделано, Катя почувствовала усталость и волчий голод. Ей вдруг невыносимо сильно захотелось горячего чаю с шоколадным пирожным. Нормальное человеческое желание, которое Иван привычно не одобрил.

– Может, дома попьете? – спросил он и многозначительно посмотрел на часы.

– И дома тоже попью. – Катя улыбнулась ему светло и безмятежно, а потом спросила: – Ваня, вы куда-то спешите? Так вы идите, я могу и сама.

И, не дожидаясь ответа, направилась к кафе.

– Я никуда не спешу. – Он поравнялся с ней уже через мгновение, хотел взять под локоток для пущей надежности, но вовремя одумался. – Я буду поблизости.

И ведь не соврал, уселся в двух столиках от Кати, чтобы она не расслаблялась. Но она все равно расслабилась. Как только села и вытянула ноги, сразу почувствовала, как ноет от усталости поясница, почувствовала, что готова съесть не только пирожное, но, кажется, и целого быка. Быков в кафе не подавали, и пришлось ограничиться тремя пирожными. Конечно, потом непременно случатся угрызения совести, и фигуру свою ей будет очень жалко, но это потом, а пока душа и желудок требовали сладкого.

– …Ты не лопнешь?

Елена Прекрасная куталась в меха и терпкие духи, от которых у Кати засвербело в носу.

– Не переживай за меня. – Она все-таки чихнула, краем глаза заметила, как напрягся Иван, и успокаивающе махнула рукой. Хотя искушение натравить его на Елену Прекрасную было велико.

– Я присяду? – Дожидаться разрешения Елена Прекрасная не стала. – Есть разговор.

– Я не хочу с тобой разговаривать.

Катя и в самом деле не хотела. Все-таки далеко не все раны в ее душе затянулись, все-таки для Андрея Елена Прекрасная являлась не просто случайной знакомой, а с памятью у Кати был полный порядок.

– Захочешь, когда узнаешь, о чем пойдет речь. – Изящным движением плеча Елена Прекрасная сбросила шубку, с брезгливостью посмотрела на тарелку с пирожными, спросила: – Не боишься?

– Чего?

– Ты и так уже толстая, как корова, а Андрюша любит стройных женщин.

Вот и аппетит ее волчий куда-то исчез, но пирожное Катя все равно взяла. Врагам назло.

– Ты об этом хотела со мной поговорить? – Пирожное показалось ей безвкусным, а чай горьким.

– Нет, я хотела поговорить о твоем… – Она поморщилась. – Ребенке.

– Не надо о нем говорить, он без твоих разговоров прекрасно обойдется.

– Он, может, и обойдется, а вот ты нет. Ты ведь его любишь, хочешь для него самого лучшего. У вас, коров беременных, желания одинаковые. – Елена Прекрасная улыбнулась презрительно и немного жалостливо.

Катя тоже улыбнулась, а потом сказала ласково:

– Пошла вон.

– Пойду. – Елена Прекрасная легкомысленно взмахнула рукой. – Как только расскажу, что собиралась, сразу уйду. Мне рядом с тобой светиться не очень хочется. Общение с коровами вредит моему имиджу.

Искушение запустить в эту гадину пирожным было очень велико, но Катя сдержалась, не поддалась на провокацию.

– Теперь к делу. – Елена Прекрасная перестала улыбаться, посмотрела по-мужски жестко. – Ты ведь ничего не знаешь. Вижу, что не знаешь, он тебе не рассказал.

– Что я не знаю? – Боль в пояснице усилилась и теперь грозилась переползти на живот.

– Ребенка твоего заберут. – Елена Прекрасная уперлась локтями в столешницу, подалась вперед. – Заберут сразу, как только он родится. Ты, небось, думала, что хорошо устроилась, женой себя считала законной, а того не знала, что для них ты всего лишь инкубатор, что Андрею и его чокнутому деду ты нужна ровно до конца беременности. Да, да, дорогуша! Ты родишь им здорового наследника, они тебе за это деньжат подкинут. Думаю, заплатят хорошо, мелочиться не станут, а потом вышвырнут на улицу, к ребенку не подпустят и на пушечный выстрел. У них, знаешь ли, такая вот странная семейная традиция – не считаться с женщинами. – Елена Прекрасная говорила страстно, с придыханием. Говорила и наслаждалась.

– Не верю. – Кате хотелось, чтобы это «не верю» прозвучало решительно, но вот получилось ли…

– Дура, потому и не веришь. У Андрюши с дедом договор: он старику наследника в рекордно короткие сроки, а тот ему – компанию. Высокие ставки, согласись.