Жребий брошен - Егор Александрович Токарев

на том же древнем языке, как и на арке, откуда друзья начали свой путь вниз.

– И куда нам? Я не вижу следов, – Ти пытался найти хоть какие-нибудь подсказки, указывающие путь.

– Тихо! – Филипп прислушался.

Несколько секунд ничего не происходило. Ти слышал лишь стук биения своего сердца и шум крови в ушах.

– Нехорошее это место… – пробормотал Филипп.

– Что?

– Ничего. Идем быстрее.

Филипп выбрал правый тоннель и, выкрутив свет в фонаре на максимум, зашагал вперед. Ти последовал за ним.

– Почему этот, а не другой?

– Интуиция. Спустя долгое время под землей ты учишься полагаться на свои чувства так же хорошо, как полагаешься на глаза наверху.

Стены подземной улицы заполняли барельефы. Часть композиций изображала армии древних воинов, застывших в молчании. Знамена надувались от невидимого ветра, на лицах солдат виднелась решимость и гордость. Вечность опалила щиты, закрепив на них налет тлена, но дух – смысл, заложенный зодчим, не подвластен времени. Среди когорт угадывались фигуры героев прошлого, они без страха вели солдат за собой к бессмертию. За спинами легионов виднелись дома, сады и поля. На следующих барельефах мирные жители собирали урожай с пушистых полей. Рядом с ними дети играли с собаками, в которых по характерной форме ушей можно было узнать породу аурус. Мужчины и женщины в расслабленных позах сидели за книгами, рисовали, пили. Юные тела сплетались в порыве страсти и наслаждения. Музыканты играли на своих инструментах, а актеры с причудливыми масками на лицах выступали посреди огромных амфитеатров. На другом панно в величественном здании Сената мудрые мужи служили общему делу. Во главе на трибуне стоял человек, его указующая рука была направлена вверх на купол здания над его головой.

Дальше на два десятка футов растянулся гигантский барельеф. На нем были изображены дикие заросшие лесами земли. Посреди этого первозданного хаоса несла свои воды бурная река. На ее берегу виднелись люди. Они были широки в плечах и мускулисты, а их крепкие ноги напоминали стволы деревьев в лесу – это были могучие люди древности, не чета современным хилым созданиям. Но даже среди этих полубогов был один, затмевающий остальных. Этот человек был не намного больше или выше других, но его лицо сияло такой уверенностью и силой, что становилось очевидно, кто ведет предков современных граждан Республики за собой. Алхей возглавлял своих верных товарищей – Алхиидов, в будущем ставших Первыми Гражданами. Ти не мог понять, как древним зодчим удалось передать так много, используя лишь простые инструменты и твердый мрамор. Глаза героя светились божественным огнем, передавая часть пламени зрителю. Это было начало Республики, начало постоянной борьбы за право жить в этом мире.

Сверху над людьми, за деревьями, совсем рядом со звездами, возвышались Боги. Тарис и Мира, взявшись за руки, смотрели на своих детей внизу. Боги отличались от того, как их изображают современные скульпторы. Вместо грозной недосягаемости, Боги у древних творцов выглядели очень похожими на людей, стоящих под ними. Ти даже показалось, что черты Тариса неуловимо отражались в Алхее. Мира тоже кого-то напоминала, возможно, одну из прекрасных дев, стоящих за спинами мужчин. Но не все было так радужно. В левом углу клубилась тьма, и в ней что-то жило. Силуэты рогов, клыков и когтей мелькали внутри, словно смертельный мор, темная бездна наползала на людей, угрожая навсегда поглотить их. В тусклом свете маленького фонаря юноши тьма окружала мраморные фигурки, но не могла пробиться сквозь огонь, полыхающий внутри каждого из Первых Граждан. Над всем рдела луна, небесное светило не было похоже на привычного ночного спутника, в ней было что-то чуждое, неосязаемо зловещие.

Проход вывел в большой зал, своды которого терялись где-то далеко наверху. Фонарь не мог полностью его осветить, и друзья находились в лучистой сфере, окруженной вакуумом тьмы. Не говоря ни слова, они двинулись вперед. В середине огромного помещения, находящегося глубоко под землей, возвышалась мраморная ротонда. Постройка цилиндрической формы с куполом и колоннами походила на другие сооружения, виденные в этой части тоннеля, но в свою очередь дарила ощущение прикосновения к чему-то настолько древнему, что само присутствие рядом вызывало дискомфорт. Пыльный, белоснежный камень сооружения одновременно притягивал и отталкивал взгляд проходящих мимо людей. Ти с Филиппом обошли ее стороной, продолжив путь.

– Ти… Ти-и…

Тихий женский голос заставил парня остановиться.

– Ти-и. Иди сюда. Иди же, не бойся…

Юноша пошел на голос, он, словно доносился ото всюду и из ниоткуда, нельзя было сказать, что Ти именно слышал его, скорее ощущал куда должен идти. Все было, словно в тумане, он не осознавал своих действий, в его разуме не было никаких мыслей и желаний, напоминая пустой сосуд, не обремененный содержимым. Свет от фонарика Филиппа пропал, и вокруг царил мрак. Ти шел, совершенно не запинаясь о многочисленные обломки, упавшие с потолка. Руки, в обычной ситуации ощупывающие путь, безвольно болтались, а невидящие глаза были широко открыты.

– Останься со мной… Я так давно не чувствовала тепла мужского тела… Будь со мной…

Луч света ударил в лицо. Ти зажмурился. Сладкий туман, сковавший его разум, отступил.

– Что я тебе говорил!? – Филипп тряс его за плечо.

– Не отходить…

– А ты что сделал?

– Она звала меня…

– Кто!?

– Я… я не знаю, – Ти поморщился. – Не помню.

Он осмотрелся. Вокруг возвышались колонны, уходя в свод древней ротонды, в центре которой оказался юноша. По мраморному полу под слоем пыли вилась надпись, она сильно пострадала за бесчисленные века, часть слов стерлось и поблекло. Ти смог разобрать лишь, что символы походили на алфавит древнего языка – прародителя современного диалекта, использующегося в Республике.

– Идем, – Филипп взял Ти за плечо и потащил за собой.

Новый пролом в тоннеле вывел их во встречный коридор, стены в нем состояли из более позднего серого камня. Проход уходил круто вверх. В голове Ти все еще метались обрывки тумана, похожие на похмельную муть, и пару раз он оступился, рискуя полететь вниз, расшибая себе голову о острые края.

Цепляясь за вырубленные ступеньки, спутники преодолели подъем и продолжили путь. Спустя еще четверть часа блужданий им показалось, что ветерок гуляет по полу. Ориентируясь на свежие дуновения, вскоре друзья вывалились наружу, в темную ночь.

Ти обернулся. Выход из катакомб представлял собой трещину в скале, шириной чуть больше четырех футов.

«Как только тот здоровяк-северянин смог тут протиснуться? А, что если они заблудились и вышли к другому выходу?» – засомневался Ти.

– Ты уверен, что мы не сбились с пути? – спросил юноша у Филиппа.

– Не уверен, но чувствую, что мы все сделали