Позови ее по имени - Галина Владимировна Романова

Маша тяжело вздохнула, рассматривая освещенную детскую площадку, на которой толпились ребята. Был слышен смех, возбужденные голоса. Маша тут же позавидовала главному, чем они сейчас владели в полном объеме, – беззаботности.

– Генка иногда уединялся с девчонками в нише у двери Нины Васильевны, – нехотя призналась Маша. – Со мной – никогда, не надо на меня так смотреть. Но кое-кого туда водил.

– Почему именно туда?

– Две старухи на лестничной клетке. Сидят дома постоянно. Место – лучше не придумаешь. Вот он там и уединялся.

– Как часто? – спросил Олег.

– Вот не считала, знаешь! – Она рассмеялась со злостью, всплеснув руками. – Я со свечкой не стояла. А вот Нина Васильевна его однажды поймала. Подняла жуткий шум. И пригрозила все рассказать родителям. Гена не то чтобы перепугался, но… Но не хотел портить отношения с родителями. Они у него очень правильные. Он несколько раз приходил к ней, звонил в дверь. Но ее никогда не оказывалось дома. В тот день… В тот день, когда ее убили, он снова пришел. Подошел к двери, та приоткрыта. Он несколько раз позвонил. Толкнул дверь и… Дальше вы знаете.

– Как он мог выронить ключи у ее головы? Как мог выпачкать кроссовки в крови, если стоял у порога? – задал резонный вопрос Олег и поправил очки на переносице. – На его одежде не было крови?

– Нет, – твердо выдержала она их подозрительные взгляды. – Одежда сто процентов была чистой. Клянусь!

Ее кулачок с силой стукнул в сердце.

Олег смотрел на нее невидящим взглядом. Он размышлял. Минуту, две, пять.

Маша с Гришей даже насторожились его ступору.

– Послушай, Маша, – встряхнулся Олег. – Твой знакомый, говоришь, часто водил на нашу лестничную площадку девочек?

– Было дело.

– Не так давно я сам стал свидетелем этого… Этого… – Олег смутился и почувствовал, что краснеет.

– Видел или слышал? – Гришка ядовито ухмыльнулся.

– Слышал. Выходить не стал. Но голос девушки звучал достаточно громко. Она называла своего партнера по сексу Геной. То есть я хочу сказать, что он не прекратил этим заниматься даже после такого ужасного потрясения, о котором ты нам рассказываешь. – Олег с сомнением покачал головой. – Так ли уж он был потрясен убийством, как тебе рассказывал? Может, он тебе в чем-то соврал?

Маша снова надолго задумалась. Кулаки замерли в глубоких карманах халата. Взгляд застыл.

– Знаешь, я тут подумал, – Гришка потер виски, стащил резинку с хвоста, расправил волосы пятерней, – если он тебе в этом соврал, то мог соврать и в другом.

– В чем, например?

– Ну… За что девчонка, с которой ты подралась, бросилась на него с кулаками?

– У нее спроси! – огрызнулась Маша.

– Она обвиняла его в чем-то, – напомнил Олег и включил видеозапись, где отчетливо звучало имя Инги. – Он мог иметь отношения с погибшей девочкой?

– Я не знаю. – Она подумала и вдруг быстро пошла из кухни, бросив на ходу: – Я сейчас…

Вернулась через минуту. В руках телефон.

– Слушай, – подставила она телефон к самому уху Олега. – Внимательно слушай, узнаешь чей-то голос, нет?

Он замер, напрягая слух.

Звукозапись велась в школе. Было очень шумно. Кто-то смеялся, кто-то разговаривал на повышенных тонах. Прозвучал совсем близко девичий звонкий голос.

– Маша, это ты, – узнал Олег.

Потом секундная тишина, негромкий смех, и уже другой голос, принадлежавший юной девушке, продекламировал неприличное стихотворение. И снова смех.

– Это она! – потряс указательным пальцем Олег. – Это та девушка, которая была с Геной на нашей лестничной клетке.

– Точно?! – упавшим голосом спросила Маша, убирая телефон. – Ты не ошибся?

– Нет. Это она. Я запомнил. И это она присутствовала в тот вечер, когда меня били во дворе подростки.

– Инга… Значит, все же Инга… – Маша закрыла ладонями лицо, сжала плечи.

– Маша? Ты чего? – перепугался Олег, вскакивая с табуретки и охая от боли в пояснице.

– Он все врал! Он всем нам врал! – Маша всхлипнула, не убирая ладоней от лица. – Это Гена! Это он был с ней, всегда! Он звонил учителям. Он был с ней… Все время! Он все всем врал! Предатель!..

Она оттолкнула от себя Гришу, который шагнул к ней, чтобы ее успокоить. И снова убежала с кухни.

– Ну что, брат? – Гриша схватил длинные волосы в хвост, обернул вокруг него резинку. – Кажется, ты своего добился. И разгадка очень, очень близка. И наверное, самое время звонить Даше. Звони!

Даша сидела в комнате для допросов напротив молодого парня, который без конца кусал губы, щелкал пальцами и отчаянно потел, потому что сильно нервничал.

Когда его взяли возле школы и зачитали его права, он, кажется, вообще ничего не понял. Он почти не оказывал никакого сопротивления. Странно смеялся, послушно задирал вверх руки и позволял себя обыскивать.

Хорошо, что неделю назад ему исполнилось восемнадцать лет, иначе такому беспределу никогда не случиться бы. Так он сказал, залезая в служебную машину.

– Но все равно я выйду от вас раньше, чем вы успеете состряпать мне обвинение, – произнес он, принявшись рассматривать свои ногти.

– На папочку надеешься? – прошипел Володя Скачков.

– Нет. На закон, – ответил тот с важностью. – Потому что вам нечего мне предъявить. Я не продавал и не продаю никаких таблеток.

– Таблеток? – Володя с Дашей стремительно переглянулись. – Каких таких таблеток?

Парень по имени Гена понял, что сболтнул лишнего, и замолчал. И промолчал до самого отделения полиции. Лишь, заходя в комнату для допросов, напомнил про адвоката.

Ему пообещали и адвоката, и даже звонок родителям.

Но странное дело, звонить родителям он пока отказался.

– Сначала поговорим. Может случиться так, что их будет незачем волновать.

«Это вряд ли», – подумала Даша, заходя следом за ним в допросную.

После разговора она планировала получить ордер на обыск в его квартире. А потом ходатайствовать о заключении под стражу.

– Начнем? – спросила она парня, покосившись на видеокамеру под потолком.

За стенкой, она знала, внимательно следят за каждым ее движением и словом полковник Зайцев и капитан Скачков.

Полковник доверил допрос ей, а не Володе, и это было неплохим признаком.

– Начнем.

Губы парня сложились кривой линией, имитируя усмешку. Но кривая быстро выгнулась скобками вниз.

Он нервничал. И бравада давалась ему с трудом.

– Итак, Геннадий. Сейчас я зачитаю вам ваши права.