Слониха-пациентка - Дэвид Тейлор

добрым утром, Заря, — ответил я. — Что ж! Кроме вашего покорного слуги — хе-хе-хе! — рекорд долгожительства принадлежит сухопутным черепахам. У меня как раз с собой. Хочу проверить, живет ли она двести лет! Ее зовут… Клиффорд!

Впоследствии Дженни сказала, что сюжет с черепахой удался на славу — с барсуком и то едва ли получилось бы лучше. Интересно, существует ли термин для обозначения маленьких барсучьих ушей? Если нет, я готов сочинить. Ну хотя бы — настурции. Подойдет?

После успеха первых передач из цикла «№ 73» я все чаще стал выступать в разных ролях в хаотически возникавших сюжетах программы. Каких только костюмов не пришлось применять ветеринару, который живет как раз возле автодороги № 73! И Дракулы, и дворецкого, и крысолова викторианской эпохи, и еще стольких любопытных персонажей! Иной раз мне приходилось даже петь и танцевать на глазах у миллионов телезрителей… В результате было решено следующее: чтобы избежать проблем для Ти-Ви-эС, мне будет благоразумнее всего подать заявку на прием в союз актеров «Эквити». Когда специалист выступает по телевидению по своему профилю и не затрагивает при этом интересов актеров, членов союза, это одно; но когда ветеринар диких животных выступает в комедийном сюжете, одетый в доспехи римского воина, — это совсем другое. Стать полноправным членом союза оказалось проще простого: я предъявил справку о том, что несколько лет проработал в этом бизнесе, и приложил солидный чек — проценты со своих выступлений по телевидению. Оставалась только одна зацепка: мое имя.

— Политика союза «Эквити» предусматривает, чтобы имена актеров не дублировались, а у нас уже есть один актер Дэвид Тэйлор, — сообщили мне. — Вам придется сменить имя. Берите какое хотите, хоть Теофил Бранденбургский или Клинг Конкорд, — если только, конечно, означенные лица не зарегистрированы полноправными членами союза!

— Я не могу переменить имя, — ответил я. — Абсолютно не вижу пути, как это можно было бы сделать.

— Может, попробуете выступать под вашим полным именем? Почему бы нет? Дэвид Конрад Тэйлор. Разве плохо?

— Звучит двусмысленно. Я не пойду на это ни под каким видом. Моя мать сошла бы с ума, если б услышала.

В конце концов решили поступить так: союз «Эквити» согласился написать письмо актеру Дэвиду Тэйлору с вопросом, не возражает ли он против моего членства в союзе. Много недель истекло, прежде чем он изволил дать ответ: если я не буду выступать непосредственно на театральных подмостках, то — конечно. Полагаю, во всей Британии не останется ни одной пары сухих глаз, когда широкая публика, не говоря уже о завзятых театралах, узнает, что навсегда лишена возможности увидеть мою неподражаемую игру в «Ричарде Третьем». Грустно!

Наш с Андреа дуэт в программе «№ 73» имел такой успех, что мы решили создать свою собственную программу — «Животные говорят». В 1984 году мы отсняли первый цикл из шести программ, а год спустя — второй цикл. Работая на медные деньги, мы тем не менее создали совершенно новый цикл получасовых передач для детей — и главное, это доставляло нам особое удовольствие, потому что впервые при показе сюжетов из естественной истории использовались технические приемы драматического искусства. Это был звездный час!

Один из эпизодов программы «Животные говорят» был целиком посвящен слонам. Мне очень хотелось представить живого дамана — это такое пушистое создание размером с морскую свинку, которое тем не менее приходится ближайшим родичем слону[26]. Даман и есть то самое животное (coney[27]), о котором упоминается в Библии (а не кролик, как предполагают многие). В зоопарках Британии даманов не так уж много, а те, что есть, весьма пугливы и больно кусаются. Ну как с такими справиться во время съемок? Наконец Ти-Ви-эС вышло на след двух, как нас заверили, ручных даманов, находящихся в частном владении, и была достигнута договоренность, чтобы в назначенный день их привезли в Ист-Дин в Суссексе, где мы делали программу, посвященную слонам.

Все было уже готово, и мы ждали только прибытия даманов, как вдруг нам сообщили, что по непонятной причине, которая для меня так и осталась тайной, оба животных неожиданно скончались еще до того, как их успели посадить в ящик для перевозки. Переволновались, что ли, от перспективы в одночасье сделаться звездами документального телеэкрана? Мы смогли достать только одного дамана — изъеденное молью чучело на деревянной подставке. Голь на выдумки хитра! Морин, художница по гриму, тут же принялась колдовать над этим музейным экспонатом, чтобы он был похож на живого: намазала ему глицерином стеклянные глаза для блеска, приклеила усы из конского волоса взамен утраченных и даже нанесла румянец на восковые десны. Дело оставалось за малым: заставить дамана что-то делать!

Я предложил директору картины наполовину засунуть чучело в мешок с зерном, наполненный до краев. Привяжем нейлоновые ниточки, и пусть ответственный за декорации побудет немного кукловодом и покажет представление, как зверек насыщается. Так он и «работал», пока я рассказывал о его биологическом значении. Но, увы, когда мы стали просматривать отснятое, то он показался нам до того смехотворным, торча по уши в зерне, что мы выбросили эту сцену из окончательного варианта.

Еще более трагичный случай произошел в тот же день при съемке эпизода, в котором я решил показать, что слоны вовсе не так страшатся мышей, как гласит молва, — а наоборот. Слоновник викторианской эпохи в зоопарке Белль-Вю кишмя кишит грызунами, и в старые добрые времена мне не раз доводилось наблюдать, как слоны и мыши благополучно кормились из одной и той же кучи зерна. Для программы «Животные говорят» мы взяли дюжину белых мышей, и я до того доверился милой старушке Рани — самой добродушной, самой любимой во всей Британии звезде цирка Джерри Коттлоа, — что даже позволил двум зверькам бегать вверх-вниз по ее хоботу. Рани счастливо урчала — как и всегда, когда она довольна. Мыши бегали вверх-вниз, пытливо обследуя толстый серый «сук», на котором они оказались. Какой умилительный сюжет для телекамеры!.. И в этот момент Рани изогнула кончик хобота, нежно взяла одну белую мышку и с наслаждением отправила в рот, словно один из так любимых ею кусочков сахару… Какой конфуз! Все были просто ошарашены!.. Эта белая мышь оказалась единственным животным, которое я потерял за многие годы работы в кино и на телевидении.

Ну а самый леденящий кровь эпизод цикла «Животные говорят», когда у всех волосы встали дыбом, случился в Порт-Лаймпне, графство Кент, где мы снимали программу, посвященную змеям. Я был вместе с Андреа в знаменитом «Зале Уистлера» Джона Эспинолла, владельца великолепных коллекций