Обратный отсчет: Равнина - Токацин

остановились; у каждого на руке сидел «трилобит» и грыз что-то, зажатое в перчатке. Гедимин слышал краем уха клёкот, то прерывающийся, то возобновляющийся — животные, пользуясь моментом, пытались общаться.

Чужак, Сокол и Подранок ровным клином вылетели из-за скал. В этот раз камешек достался Подранку. Остальные двое держались с боков, как группа прикрытия. Вепуат резко кивнул Гедимину, передавая ему двух животных, и сармат, недовольно щурясь, подставил руки.

— Хороший стая, — услышал он голос Джагула. — Ты давно учу? Все эти вместе?

— Два месяца, — ответил Вепуат. — У вас всегда тренируют эшку на шнурах?

— Нет всегда, — отозвался Джагул, чем-то расстроенный. — Так делаю с новый. Потом — редко. Мой давно нет летаю. Всё надо от начало.

Вепуат согнал животное с руки и бросил камешек на дно кратера, отправляя «трилобитов» следом. Джагул что-то буркнул.

— Что с дикий? — спросил он. — Ты учу он? Буду летаю?

— Рано или поздно, — отозвался Вепуат. — И отдельно от этой стаи. Сокол слишком волнуется.

— Ты сам учу? — не отставал Джагул. — Для твой стая? Ты продаю, нет?

Гедимин мигнул. Вепуат смерил кочевника задумчивым взглядом и пожал плечами.

— Мог бы продать. Не хочу дробить стаю. Второй самец немного лишний… Хочешь купить?

— Вижу хороший зверь — надо собираю, — Джагул ухмыльнулся, плотно сжимая пасть. — Твой — покупаю. Что ты прошу?

Вепуат, кивнув Гедимину, подставил руку летящему Чужаку. В хоботке «трилобит» держал отмеченный гладкий камешек.

— Дикарь ещё не натасканный, но садится на руку, — сказал разведчик, глядя на жующего Чужака. — Меняю на одну из твоих самок.

Гедимин изумлённо мигнул. «Да на кой тебе зверьё⁈» — чуть не вырвалось у него, но он вовремя сжал зубы. «Н-ну да. На самку хотя бы Сокол не будет огрызаться. Можно будет гонять их всех вместе.»

— За дикий самец — хороший самка? — Джагул чуть пригнул голову, поднимая шерсть на загривке. Вепуат пожал плечами.

— Не хочешь — не меняй.

Он снова согнал «трилобитов» с насиженных мест. Камешек застучал по красно-жёлтым осыпям.

…Сааг-туул свесил полтуловища с обрыва. Он спускался в этот раз хвостом вперёд; хвост коснулся земли и упёрся в дальний обрыв, на землю встали последние пары лап. Джагулы-караульные на загривке держались за все подвернувшиеся выступы, но пост не покидали, даже когда вслед за задними лапами в долину поползла грудная клетка и голова. Животное старалось не отрывать слишком много конечностей от земли — хотя бы четыре пары лап в любом положении её касались.

— Ну и манёвры, — покачал головой Вепуат, с безопасного расстояния наблюдая за зверем. — Прочные у этих тварей кости. И это со всеми полостями для облегчения…

— Очень надёжная конструкция, — пробормотал Гедимин, вспоминая «сканы» костей и суставов — он их долго рассматривал, сидя у реактора. — Неоптимальная, но надёжная. Я бы сделал немного не так…

Вепуат ухмыльнулся.

— Сомневаюсь, что кто-то сознательно их конструировал. Эволюция — она вообще не про оптимальность… Ну вот, ущелье освободили. Идём?

…Гедимин убрал грузы с весов и сделал новую пометку в журнале. Удивляться уже не хотелось, только грудь привычно сдавливало. «На пять процентов тяжелее. Как и в день Огня. Попробовать отследить полный цикл, благо он короткий. А потом ещё как-то объяснить эти странности местным. Тем, кто придёт продавать руду. Физиков там определённо не будет. Не знаю, что у нас выйдет с этой рудной биржей… Хм, может, Кайшу её запретит? Тогда всем сразу станет легче. А Вепуат постепенно успокоится.»

…Вепуат «дежурил» у защитного купола — с той стороны, где обычно Гедимин строил временные шлюзы, как будто его и дожидался. «Боится, что сбегу?» — невесело ухмыльнулся ремонтник, выходя ему навстречу.

— Вот я болван, — пожаловался Вепуат; говорил он немного невнятно. — Рот обжёг, как последний дурак. Чешется, хоть до костей обдери.

— Зачешется ещё сильнее, — машинально предупредил Гедимин, хотя, в общем-то, понял, что никто ничего обдирать не собирается. — Полечить нечем? Может, у Айзека спросить?

Вепуат отмахнулся.

— Заживёт. Хорошо, сегодня с трубкой не работать. Покажу Сэта бусы на штыре. Досадно всё-таки быть идиотом… Гедимин, ты сходи к стражу. Мы же хотели предупредить. А я сейчас… не очень внятный.

Он, досадливо щурясь, отхлебнул из запотевшей фляжки. Гедимин, сочувственно хмыкнув, повернулся к лагерю аборигенов. Уже начинало темнеть, и белый посох за шатрами горел ярко. Разглядев, кто его держит, сармат криво ухмыльнулся.

— Этот, может, поймёт с первого раза. Он с Сэта недавно общался, — пробормотал он и, кивнув на прощание Вепуату, пошёл к лагерю.

Хассинельга ещё можно было узнать (по рогам и хвосту, торчащим из-под одежды), но уже затруднительно. Он оделся полностью во что-то мешковатое, свисающее, местами украшенное бахромой и бусами. Гладкие просверленные камешки и косточки блестели у воротника, у пояса, на причудливой меховой шапке с отверстиями для рогов и даже на самих рогах. Больше всего Гедимина смущала обувь — у неё, похоже, была мягкая и гладкая подошва, и на осыпях она должна была отчаянно скользить. Хассинельг, отставив посох в сторону, разглядывал свои ноги — видимо, тоже думал, что конструкция неудачная, и надо бы её улучшить.

— Мастер Дим-мин? — страж запоздало поднял взгляд на сармата. — Как вы живёте в такой броне и ходите, не падая? Вот не люблю я сапоги…

Он приподнял ногу и пошевелил замотанной ступнёй.

— Про шкурки и тряпки спроси у местных, — отозвался Гедимин, подавляя неуместное сочувствие. — Может, чешуи какой наклеят. Тут позавчера был Гор. Говорил с ним?

«Инсектоид ходит без одежды и не цепенеет,» — мелькнуло в голове. «Хотя — инсектоиду одежда без толку. Разве что с подогревом.»

— Гор? — удивлённо переспросил Хассинельг. — Он что-то передать должен был? Не помню такого. Точно мне? Может, Руниену или в столицу? У меня так ничего нет…

Гедимин угрюмо сощурился.