Обратный отсчет: Равнина - Токацин

Получилось! — его глаза ярко сверкали. — В одном помещении — и ни единой стычки! Нет, ну это, конечно, Хассинельг, он тут самый широкомыслящий. С Руниеном такой фокус не прошёл бы.

— Он обещал успокоить Скогнов, — пробормотал Гедимин, вспомнив, что ближайшее ведро холодной воды — в душевой, а туда ещё надо добраться. — Можно будет кого-то из них сюда пустить. Или Сэта пустить, когда Скогны работают. Чтобы привыкали.

— Ага, — вяло кивнул Вепуат, поднимаясь на ноги. — Гедимин, ты устал, похоже. Весь мокрый. Нервы? Сходи в душ. Мне тут ещё надо поработать.

…Проходя мимо лагеря, Гедимин слышал взволнованное верещание — у полевой кухни Скогны обступили стража, и он что-то рассказывал им, крепко сжимая в руке мигающий посох. Вспышки были яркими и никак не складывались в один ритм.

Уже на подходе к душевой из-под реакторного купола «высунулся» хранитель, тронул Гедимина за висок и растянул щупальца вдоль горячей спины. Сармат криво ухмыльнулся.

— Ничего, всё спокойно. Сложное дело — дипломатия…

…В горячем цехе кто-то был. Выйдя из «шлюза», Гедимин увидел странное свечение — не жёлтое и не красноватое, а холодно-белесое. У печи стоял Вепуат, смешивая в совсем уж маленьких плавильных конусах шихту с красителями и тускло горящей церой.

— Цветное стекло всем нравится, — усмехнулся он, увидев Гедимина. — Попробую сделать светящееся. Свечения тут тоже любят. Цера так себе, быстро выгорает. Облучал её, облучал…

— Поменьше металлов в стекле, — предупредил Гедимин, покосившись на дозиметр. — Заразится от перезарядок — будет фонить.

— Ага, я помню, — отозвался Вепуат. — Тут только самые лёгкие, быстро не засветятся…

Он отправил конусы в печь и шумно вздохнул, оглядываясь по сторонам. На поддоне рядом с почти уже остывшими стеклянными предметами лежал моток серебристого шнура.

— Ты не думал насчёт украшений? — осторожно спросил разведчик. — Глупо звучит, да. Выглядеть будет ещё глупее. Но если это будет влиять на местных… им спокойнее будет, что ли… может, попробуем?

Гедимин кивнул, стараясь не щуриться — Вепуат и так был сильно смущён, чуть ли не запуган. «Не самая бредовая вещь на этой планете. Если не цеплять ничего на печи, может, и не помешает…»

— Да, думал, — медленно проговорил он, загоняя мысли в нужное русло — они, по ощущениям, не только скрежетали, но и отстреливались. — У нас тут сэтские шнурки и наши стекляшки. Надо ещё что-то взять от Скогнов. Это и их традиция. Пусть тоже участвуют.

Вепуат радостно усмехнулся.

— Верно! Я же говорил — тебе только надо подумать… Если они давно донимают Хассинельга — наверное, не откажутся. Пока тут плавится, схожу к ним. Присмотришь за печью?

Вернулся он, естественно, не один — следом вломилась целая толпа, включая стаю нхельви. В хвосте процессии Гедимин с изумлением заметил Бронна, а потом и второго — они остановились в дверях, с опаской заглядывая внутрь. Минуты две в цехе было очень громко. Гедимин закрыл наушники и смотрел, настороженно щурясь, как Скогны щупают серебристые шнуры, тыкают во все стороны когтями, трогают вещи на поддоне и со всех сторон наседают на Вепуата. Через пару минут тот резко махнул рукой, и вся толпа вытекла за дверь, едва не сбив по дороге любопытных Броннов. Следом выскочили нхельви, заплутавшие среди печей.

— Всё будет, — коротко пояснил Вепуат, отворачиваясь к горну. — Гедимин, ты пока составь чертёж — куда что можно вешать. В смысле длины и объёма. Будем делать настоящее святилище стекла. И металла. Сэта всё наседают насчёт зеркал… показать им, что ли, как плавят ульсену?

Часть 20

37–40 дни месяца Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сердце Пламени — Сфен Огня

37 день Металла, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сердце Пламени

— Три часа на всё, — коротко сказал Айзек, устраиваясь у пульта управления. Гедимин кивнул на прощание реактору — тёплое волокно, соскользнув с виска, ненадолго задержалось на запястье, но через пару секунд растаяло. «Следи тут за ними,» — проговорил мысленно сармат, стараясь думать как можно «громче». «Кроме тебя, некому.»

У передвижной лаборатории громоздилась гора руды — обломки, натащенные вчера со дна долины. Гедимин подобрал, сколько помещалось в тигель литейной станции, и пошёл к шлюзу. Осталось ещё много — как раз загрузить три из четырёх печей горячего цеха.

Не успел он войти в отсек, как мимо пронеслось что-то длинное, развернулось на лету и село на гладкую стену, дёргая многочисленными крыльями. Вепуат, замерший напротив удивлённого Гедимина, громко щёлкнул языком. Две тени промчались в обратном направлении и сели на подставленные руки.

— Тебя не зацепило? — спросил Вепуат, виновато глядя на Гедимина. — Дикарь рвётся в полёт. Устал сидеть взаперти. Согласен уже и на тренировку…

Он покосился на летучего «трилобита» на левой руке. Он был заметно круглее того, что свисал с правой, крылья — короче и шире. Гедимин, обнаружив, что всё это видит, не присматриваясь, невесело ухмыльнулся. «Теперь и я разбираюсь в ксенофауне. Поживёшь на бредовых планетах…»

— Надо его в душевую, — вслух сказал он. — Там просторнее.

— И остальных туда же, — пробормотал Вепуат, собирая в кулак свисающие шлейки. — На Сфен Огня сегодня времени не будет.

Камнедробилка уже грохотала, и Гедимин с трудом расслышал его слова — и придержал довольную ухмылку. «Сегодня без Джагулов. Когда они уже уедут? Вепуат, чего доброго, наменяет у них нового зверья. Дроны совсем забросил…»

Он думал, что Вепуат понесёт животных в душевую, но камнедробилка уже замолчала, а по отсеку всё ещё разносился шорох крыльев и треск панцирей — «трилобиты» перелетали со стены на стол, а со стола — на руку разведчика. Он сгонял их обратно на стену и пытался заставить прыгать на руку сразу, без посадки на стол. Пока получалось плохо.

Гедимин закрыл литейную станцию кожухом и повернулся к Вепуату. Тот, собравшийся уже согнать «трилобита» с плеча, подхватил его